Кости Авалона

Образ небес. Я видел его, когда, сотканный из эфира, брел по своему ночному саду, лаская звезды руками. В те мгновения мне казалось, что я почти угадал Его замыслы. Так ли это? Случилось ли это на самом деле, или то были только лживые воспоминания?

— Джон?

— Извини, — ответил я.

Среди людей его положения едва ли нашлись бы такие, кто смог бы справиться с этой мудреной наукой лучше, чем Дадли. И все же я страстно желал, чтобы рядом со мною сейчас была она. Та, которая встречалась в грозовую ночь с Джоан Тирр и, услышав ее рассказ, все поняла, соединила звенья цепи. И затем, пренебрегая опасностями, на рассвете помчалась к отцу, чтобы спросить, что известно ему о великой тайне… Его, Мэтью Борроу, безбожника и прагматика, который, если что-то и знал о тайне, то придавал ей так мало значения, что похоронил ее вместе с женой, посчитав эту тайну много опаснее, чем она в действительности была. Тайна Мерлина. Ушла в могилу.

Но теперь ее снова извлекли на свет.

Мы присели на краю небольшой плоской вершины холма, где, быть может, сидели Джоан Тирр и Кейт Борроу. Во мне все бурлило. Будь я настоящим волшебником, так мог бы вызвать дух безумного Джона Леланда и пригласить его побыть с нами. По крайней мере, у меня имелся его дневник. Теперь я хотя бы знал его помыслы.

И я завел разговор об Артуре, который, как сказывали, являлся потомком Брута Троянского, первого британского короля. Леланд страстно увлекался Артуром. Где бы он ни бывал, составляя описания дорог и земель, он повсеместно обнаруживал новые следы своего кумира. Помнится, даже утверждал, что земляные работы вокруг холма Кэдбери, что стоит неподалеку отсюда, якобы дали бесспорные доказательства, будто это место и есть артуровский Камелот.

— Теперь, значит, ясно, почему он провел столько времени в Сомерсетшире, — сказал я, — и почему вернулся сюда после падения аббатства. Только ради Артура.

— Или ради его костей?

— Все не так уж и прозаично. Этот город символизирует волшебство Артура. Как раз сюда феи пригнали его ладью, и тут он должен был либо умереть, либо уснуть, чтобы снова проснуться, когда стране понадобится его помощь. А здесь — где мы сейчас сидим — жил его чародей. Мерлин. Который появился раньше и подарил ему круглый стол. Начинаешь теперь понимать?

— Честно говоря, — ответил Дадли, — нисколько.

— Нел Борроу рассказывала, что ее мать ничего не знала о Святом Граале, однако слышала, будто какие-то останки Круглого стола Артура еще хранятся где-то здесь. Естественно, это должно иметь прямое отношение к местным преданиям, поскольку Бенлоу-костолюб уже предлагал мне купить кусочек стола.

Я протянул руку к голой земле, соскреб немного и выставил ее на открытой ладони.

— На деле вот это и есть частица стола.

Достав книгу в кожаном переплете, я раскрыл ее и повернул таким образом, что рисунок, поначалу принятый за змею, теперь больше походил на лебедя с раскрытым клювом.

— Все это звездные знаки, символы зодиака — Рыбы, Водолей, Весы… Я смог бы начертить их даже во сне. Да, здесь они выглядят иначе — нынешние астрономы изображают их по-другому. Потому мне и понадобилось столько времени, чтобы во всем разобраться. Эти рисунки, возможно, представляют собой гораздо более древние версии.

— На земле?

— Знаки зодиака, созданные на земле… гигантские знаки, расположенные по кругу, который имеет в поперечнике миль десять, а то и больше. Их воссоздали с учетом природных особенностей окружающей местности — формы холмов и течения рек, линий дорог… полей… живых изгородей. Это и есть великая тайна Гластонбери, переданная друидом Мерлином и оберегаемая монахами.

— Но кем же?..

— Я не знаю. Древними людьми. Древними бриттами. Или теми, кто жил тут во времена Пифагора. Или еще раньше… когда Гермес Трисмегист ходил по земле. Самими творцами этой земли… быть может, с помощью самого космоса…

— Остановись, Джон, иначе тебя хватит удар.

— Извини. — Я сглотнул и, не вставая с колен, осторожно заглянул вниз, едва дыша. — Это… зеркало неба. Это место — самая священная на свете земля. Боже, как дивно!

— Если это верно, мой друг, — сказал Дадли. — Если она здесь. Просто не могу представить, как им удалось все это сделать. Если никто не может увидеть все эти знаки полностью даже с самой высокой точки…

— Но ты также не мог понять, — напомнил я, — как удается одному человеку наносить на бумагу границы земель, очертания холмов, линии морских берегов… Дело в том, что если бы можно было увидеть из одной точки весь круг, то это не было бы тайной. Ее сила кроется в самом осознании ее существования… и ее влияния на разум. Что вверху, то внизу.

Разумеется, теперь, по прошествии многих столетий, все это не было столь очевидно, как прежде. Холмы выветрились, реки расширились, а некоторые совсем пересохли.

— Но ведь если бы дело коснулось изменения линий, образованных дорогами, — предположил Дадли, — или даже перемены направления рек и каналов… тогда слишком много людей непременно узнали бы о секрете, и тайна бы перестала быть тайной.

Я покачал головой.