Кости холмов. Империя серебра

В толпе раздался смешок, и лицо Чагатая налилось злостью. Всего несколько мгновений назад он владел толпой, но отец, а потом брат отняли у него эту власть. Теперь надо было защитить оскорбленное достоинство. В пятнадцать лет юноша, естественно, вел себя агрессивно и готов был накинуться на любого, кто бросал ему вызов.

– Джучи, думаешь, что ты сможешь сразиться с тигром? Я много дал бы, чтобы посмотреть на это.

Джелме едва успел раскрыть рот, чтобы прекратить спор, но Джучи было уже не остановить.

– Твои условия, брат, – сказал он. – Я преподам твоей кошке урок вежливости. Как-никак киска ранила моего отца.

– Это пьяная глупость, – вставил слово Джелме.

– Отчего же, пускай попробует, – быстро ответил Чагатай. – Ставлю сто повозок из моей доли корейской дани. Слоновая кость, металл, золото, дерево. – Юноша махнул рукой, словно все это сущий пустяк. – Если прикончишь тигра, все это добро – твое.

– Ты встанешь передо мной на колени на глазах у всего народа, – выставил свое условие Джучи.

Ярость переполняла его, доводя до безрассудства. Глаза пылали злобой, но Чагатай только глумливо хихикнул в ответ:

– Для этого тебе придется сделать больше, чем убить тигра, братишка. Для этого тебе придется стать ханом. А может, и этого будет недостаточно.

Джучи схватился за рукоять меча и обнажил бы клинок, если бы Джелме не взял юношу за запястье:

– Вы что, собираетесь драться, как дети, на глазах у людей? Да еще во время праздника в честь моего отца? Этот тигр – дар правителя Корё хану. И только он может решать, что с ним делать.

Глаза Джелме горели от гнева, и Чагатай потупил взор, тотчас присмирев. За годы обучения он терпел суровые наказания и не раз выслушивал строгие нотации полководца. Привычка подчиняться была им хорошо усвоена.

Выслушав перепалку сыновей, Чингис наконец заговорил:

– Я принимаю этот дар.

Желтые глаза хана, казалось, были точно того же цвета, что и глаза рычащей за их спинами громадной кошки. Братья склонили головы, пока отец не дал волю рукам. Когда хан был пьян, то легко мог ударить за один только взгляд.

– Тяжеловооруженные воины могут встать в круг, – подумав, продолжил Чингис, – пусть держат мечи и копья острием внутрь круга. И тогда пусть кто-нибудь сразится со зверем, если захочет.

– Тигры – самые опасные животные из всех, что я видел, – проговорил Джелме, и в его голосе слышалось напряжение. – Вокруг женщины и дети… – Он запнулся, встав перед выбором между необходимостью повиноваться и возможностью пресечь безрассудство, которое, как казалось, замыслил Чингис.

– Тогда отправь детей и женщин назад, командир, – ответил Чингис, пожимая плечами.

Воспитание Джелме не позволяло ему вступить в пререкания, и он смирился перед неизбежностью. Чагатай тоже не осмелился поднять на него глаза.

– Слушаюсь, мой господин. Мои люди огородят круг прочными досками, связав их, а доски можно подпереть катапультами.

Чингис кивнул, не вникая в детали решения поставленной задачи, и повернулся к Джучи. Доведенный своей несдержанностью и гордыней до отчаяния, тот стоял недвижим. Даже Чагатай, похоже, был сильно напуган и теперь имел вид провинившегося ребенка. Решения принимал Чингис, остальные – их выполняли.

– Убьешь этого зверя – и тогда твой брат, возможно, преклонит перед тобой колени, – спокойно произнес Чингис. – Люди будут смотреть на тебя, мальчик. Может быть, они увидят в тебе хана?

– Или труп, или и то и другое, – ответил Джучи без колебаний.

Он не мог отступить, зная, что отец и Чагатай ждут от него проявления слабости. Джучи поднял глаза на тигра и понял, что большая кошка выйдет победительницей из этой схватки, только его это почему-то мало заботило. В семнадцать лет он мог не задумываясь поставить на кон даже собственную жизнь. Глубоко вдохнув, он пожал плечами.

– Я готов, – ответил Джучи.

– Тогда сделайте круг и отвезите клетку внутрь, – распорядился Чингис.

Джелме отправил своих людей за досками и веревками, а Джучи знаком подозвал Чагатая. Не придя еще в себя окончательно, младший брат все же легко соскочил на землю. От прыжка телега с клеткой качнулась, и в тот же миг раздалось рычание, от которого по коже побежали мурашки.

– Для схватки с тигром мне понадобится хороший меч, – сказал Джучи брату. – Твой меч.

Силясь скрыть свой триумф, Чагатай сощурил глаза. Джучи не сможет устоять против тигра. Чагатаю было известно, что корейцы ходят на тигра не менее чем ввосьмером, и то это были специально обученные ловцы. Он смотрел сейчас в глаза мертвецу и с трудом верил такой удаче. Поддавшись внезапному порыву, Чагатай снял с ремня меч, что подарил ему отец три года назад, и протянул брату. Чагатаю было жаль клинка, но сердце его ликовало.

– Меч снова станет моим, когда эта зверюга отгрызет тебе башку, – произнес Чагатай тихо-тихо, чтобы больше никто не услышал.

– Посмотрим, – ответил Джучи.

Не удержавшись, он снова взглянул на животное в клетке. Заметив направление его взгляда, Чагатай рассмеялся.