Кости холмов. Империя серебра

Джучи чувствовал, как громадная кошка пыталась ударами задних лап разорвать его тело. Доспехи пока защищали его живот, хотя железные пластины одна за другой летели в воздух, срываемые длинными когтями величиной с человеческий палец. Животное не прекращало драть свою жертву, крепко сдавливая левую руку Джучи мощными клыками, и он уже слышал, как хрустят его кости. Он чувствовал горячее дыхание зверя, но снова и снова вонзал в него меч. Страх перед смертью словно придал Джучи энергии, сделав его сильнее, чем прежде. Придавленный тигром, Джучи не мог подняться, и, когда тигр отпустил его плечо, чтобы укусить еще раз, юноша, невзирая на боль, глубоко впихнул защищенную доспехами руку в жуткую пасть.

Давясь и захлебываясь слюной, хищник замотал головой, чтобы высвободить клыки. Не выдерживая напряжения, сухожилия руки рвались, тело Джучи повисло в зубах большой кошки, и слезы от нестерпимой боли навернулись на глаза. Он едва не лишился сознания, но что-то подсказывало ему, что зверь еще жив, и юноша снова и снова вонзал стальной клинок в густую шерсть, пока оставались силы. Когти хищника изодрали доспехи Джучи в лохмотья, и юноша ощутил новый приступ ужасной боли в ногах. Он выронил меч, но сумел вынуть нож и вонзить его в лохматую шею врага в тот самый миг, когда зверь выпустил руку.

Зловонная кровь фонтаном била Джучи в лицо, и он закричал. Черная пелена заволокла глаза, а вдали гудела толпа, хотя ее шум теперь звучал для него не громче шелеста листьев. Джучи казалось, что смерть уже мчится на крыльях ветра, но он снова и снова бил зверя ножом.

И вдруг хищник ослаб и упал, придавив своим весом Джучи к земле. Юноша чувствовал только боль, не зная, что Субудай и Джелме уже спрыгнули на арену и бежали к нему, держа в руках готовые к стрельбе луки. Джучи слышал голос отца, но прерывистое дыхание тигра над его лицом мешало разобрать слова. Зверь еще был жив, но лежал недвижим. Воздух вокруг наполняло его неровное дыхание, но даже теперь Джучи не прекращал наносить смертельные удары ножом.

Держа лук наготове, Джелме прикрывал юношу от возможной атаки недобитого зверя, пока Субудай ногами пытался столкнуть тушу тигра с обессилевшего воина. Громадная голова свесилась набок, но грудь еще вздымалась, а желтые глаза хищника горели ненавистью и злобой. Густая кровь сочилась из горла, заливая белый мех на груди. Затем животное на глазах застывшей толпы попыталось в последний раз приподняться, но снова рухнуло вниз, испустив дух уже навсегда.

Субудай склонился к Джучи, отбив ногой его правую руку, когда тот машинально едва не ударил полководца ножом. Левая рука юноши безвольно болталась, глубокие раны на ногах сильно кровоточили. Все его тело было залито кровью, словно его закутали в темно-алое покрывало. Забрав нож, Субудай протер большими пальцами глаза Джучи, дав им снова увидеть свет. Юноша по-прежнему находился в состоянии шока и едва ли осознавал, что все еще жив.

– Можешь подняться? Слышишь меня? – кричал ему Субудай.

Джучи обнял полководца правой рукой, оставив кровавый след на его доспехах. Взяв Джучи за левое запястье, Субудай помог ему встать. Однако юноша был слишком слаб, чтобы держаться на ногах самостоятельно, и беспомощно висел на руках полководца, пока не подоспел Джелме. Бросив лук, он подставил плечо под другую руку Джучи. Поддерживая его с обеих сторон, Субудай и Джелме развернули ханского сына лицом к его отцу.

– Он жив, повелитель! – победно воскликнул Субудай.

Как Джелме и предполагал, лица зрителей переполнял благоговейный трепет перед героем. Лишь Чагатай тщетно старался спрятать гневное недовольство под личиной спокойствия. Заметив желчный вид своего воспитанника, Джелме крепко сжал зубы. За свое мужество Джучи заслужил огромного уважения, и, обменявшись несколькими словами с Субудаем, Джелме оставил юношу на его попечение, а сам отошел, чтобы поднять упавший в траву меч Джучи.

– Твой сын, повелитель, кажется, заслужил этот клинок, – сказал он, поднимая меч так, чтобы все видели его рукоять с наконечником в виде головы волка.

И воины выразили свое одобрение гулкими ударами по деревянному ограждению арены. Но Чингис смотрел на них пустыми глазами, лицо не выражало эмоций, походя на железную маску.

Джелме ждал ответа. Ханский сын медленно истекал кровью. Но мысли хана лишь бешено кружились в его голове, гордость и тщеславие смешались в них с жаждой крови и ненавистью. То, что сын выживет в этой схватке, хан ожидал меньше всего, и такой поворот событий не входил в его планы. Головная боль снова вернулась, во рту появился кисловатый привкус. Чингис долго смотрел вниз на арену, потом наконец кивнул, и Джелме склонил голову в знак покорности его воле.

Вкладывая меч в бесчувственные пальцы Джучи, Джелме прошептал ему на ухо:

– Они будут помнить эту победу, мой мальчик.

Но тот, казалось, ничего не услышал, и Джелме подумал, что Джучи без сознания.

– Его раны еще очень опасны. Он может умереть, – сказал Субудай Джелме.

Но тот лишь пожал плечами: