Кости

— Славная женщина, не очень умная; никогда не поднимала шума, если мы загребали ее при ловле на живца. Много лет назад она была действительно симпатичной.

— Единственный снимок, который я видел, был сделан два года назад.

— Ну, как обычно, — подала плечами Салазар.

* * *

Никто не слышал, чтобы Демора, Шералин Докинз или Большая Лора Ченовет работали на частных вечеринках.

— Если б они этим занимались, то похвастались бы, — сказал один сутенер. — Большая Лора — особенно, она любила выставляться, пускать пыль в глаза. А если с ней не соглашались, лезла в драку.

— С вами такое бывало? — спросил Рид.

— Что?

— Драки с Большой Лорой.

— Не, не было такого. Если б она полезла на меня, я бы ее прибил.

— Ее кто-то и прибил.

— Да плевать. Мне идти надо.

Проститутка по имени Чарвей, юная, все еще стройная, без шрамов на теле, полагающая, что у нее еще вся жизнь впереди, поглаживала свои груди, смеялась и говорила чувственным голосом:

— Они? С богатенькими типами? Для каких же вестсайдских вечеринок могут понадобиться такие старые кошелки?

* * *

На обратном пути в офис Майло угрюмо молчал. Видимо, почувствовав это, Мо Рид вел машину быстро.

— Может быть, Вандеры не имеют к этому никакого отношения, просто Хак — маньяк-одиночка?

Наблюдение за управляющим было установлено. То, что поместье Вандеров располагалось на вершине холма в конце дороги, ограничивало число выгодных точек обзора на Калле-Маритимо — ближайшая была в двух кварталах от ворот. Наблюдение не дало ничего: Хак не покидал дом.

Майло решил продолжать наблюдение до наступления темноты, сказав Риду, что они поделят смены между собой.

— Издали мы ничего не узнаем, лейтенант, — ответил Рид. — Надо прощупать самого этого типа.

— И как мы сделаем это, парень?

— Доверьте это мне, — ответил Рид. — При все моем уважении к вам…

— Тебе что, совсем не нужен сон?

— Я мало сплю. Меня никто не заметит, я умею сливаться с местностью.

— И как ты этому научился? — спросил Майло.

— Я был младшим сыном.

* * *

Практически вся взрослая жизнь Хака была пустым листом, и заполнить хотя бы часть этого сплошного пробела могла лишь Дебора Валленбург, адвокат, которая вытащила его из тюрьмы для несовершеннолетних. Однако спрашивать у нее не было смысла; адвокатша, скорее всего, будет молчать, как камень, о делах своего клиента — и это в лучшем случае. В худшем же она уведомит Хака, и, если тот в чем-то виноват, он сбежит.

Мои услуги не требовались, и я занялся консультациями по делам заключенных; это не отнимало много времени, оставляя мне возможность лениво погулять с Бланш и пообедать с Робин.

Посреди всего этого мне позвонила с Лонг-Айленда Эмили Грин-Басс.

— Я узнала ваш номер на психологическом сайте штата, доктор. Надеюсь, вы не в обиде.

— Ничуть. Чем могу быть полезен?

— Я звоню вам, а не лейтенанту Стрёджису, потому что… это не совсем касается дела Селены… — Голос ее прервался. — Поверить не могу, что я использую это слово.

Я ждал. Она продолжила:

— Я уже говорила с лейтенантом Стёрджисом и знаю, что дело стоит на месте. А вам я звоню… на самом деле, я не знаю, почему я звоню вам… Наверное, я… извините, что зря трачу ваше время, доктор.

— Не зря.

— Вы говорите это просто потому, что… простите, я не знаю, что делаю.

— Вы прошли через такое, чего большинство людей и отдаленно не могут себе представить.

Молчание. Когда Эмили, наконец, заговорила, голос ее был тихим и хриплым.

— Наверное… наверное, мне нужно… Доктор Делавэр, я все время думаю о той беседе. В участке. Мои мальчики… должно быть, мы выглядели совершенно сумасшедшей и недружной семьей. На самом деле, это не так.

— То, что случилось, на сто процентов нормально, — заверил я.

— Правда?

— Да.

— Вы видели других людей в такой ситуации?

— Многих людей. Четкой схемы поведения не существует.

Долгая пауза.

— Спасибо. Наверное, я хотела, чтобы вы поняли: на самом деле мы совершенно нормальные, обычные люди, но сейчас, когда я говорю это вслух, мои слова звучат нелепо. Какая разница, какое мнение у вас будет о нашей семье?

— Вы пытаетесь обрести хотя бы какой-то контроль над ситуацией.

— Что совершенно невозможно.

— И все же иногда следует хотя бы попытаться, — сказал я. — Я увидел в ваших сыновьях привязанность и любовь, к вам и к Селене.

Всхлип задребезжал в мембране телефона, словно отдаленный раскат грома. Я ждал, пока звук утихнет.

— Я не знаю, что могла бы сделать, начнись все сначала, — выдавила Эмили. — Я имею в виду — в отношениях с Селеной. Может быть, останься Дэн в живых… Он был хорошим отцом. У него нашли рак мозга. Он ничем не заслужил это; он не пил, не курил, не… это просто случилось, врачи сказали, что это одна из тех вещей, которые просто случаются. Наверное, надо было объяснить это Селене. Но она была такой маленькой, и я подумала… — Эмили судорожно втянула воздух. — Она потеряла отца, а я потеряла любовь всей моей жизни. После этого все посыпалось.

— Мне жаль, что вам пришлось испытать все это.

Молчание.

— Миссис Грин-Басс, то, что случилось с Селеной, не было связано с тем, что она потеряла отца.

Может быть, это и ложь, но кому какое дело?

— А с чем тогда?