Костяное веретено

Принц и сам не знал, что здесь делает. Было бы разумнее вернуться к Фи или в свою белую башню, уснуть и восстановить магию. Шиповник ночь напролет безрассудно расходовал свою силу и снова оказался почти на грани истощения. Однако не мог остановиться, и причина лежала в этой роскошной постели.

Какой бы умной ни была Фи, кое-что в этом человеке она просто не могла увидеть, а вот принц догадался обо всем, едва глянув на Арманда Беллисия и на то, как он следил за Фи на балу. Аристократ из кожи вон лез, бросал на нее взгляды через всю комнату, пытался заманить ее, уговорить, даже оскорбить, лишь бы она обратила на него внимание. Каждый жест, холодное слово и жестокая улыбка служили только одной цели — вернуть Фи в свои объятия. Она лишится всего, а Арманд получит ее любовь. Фи будет носить то, что он выбрал, подчиняться его прихотям. Но вышло не так, как хотел Арманд.

Шиповник очень на это надеялся. Ему прежде не доводилось изображать благородного рыцаря, но именно им он себя чувствовал, когда взял Фи за руку и закружил в танце. Не потому, что спас от Арманда, — герцогский сын больше ничего не значил. Шиповник смог заставить Фи улыбнуться — даже рассмеяться.

Глядя, как она смотрит в ночное небо и созвездия отражаются в ее карих с прозеленью глазах, принц поймал себя на мысли, что, возможно, все это время ошибался насчет любви. Может, любовь — это не сбывшееся заветное желание или каприз судьбы. А ощущение, которое приходит, когда вам так хорошо, что вы его и не замечаете.

Например, когда Фи закатывала глаза и отказывалась впечатляться ужасными познаниями Шиповника в магических языках.

Или когда она краснела и прятала лицо под широкие поля своей шляпы, словно он не видел алеющие кончики ушей.

Или когда Фи бросила на него дерзкий взгляд, прежде чем нырнуть в секретный проход в старом поместье. На миг он увидел ее прежнюю, из тех времен, когда она промышляла кладоискательством. Шиповник то и дело запускал искры в воздух, просто чтобы похвастаться и заметить написанное на ее лице изумление.

Или, может, любовь пришла, когда Фи откинулась на его руки в зале и засмеялась, следуя и ведя одновременно. Он тоже смеялся, забыв обо всем, в сердце не хватало места для иных чувств. Фи завораживала его каждое мгновение во время танца и после.

Сколько раз один человек может влюбиться в другого? И влюбится ли Фи когда-нибудь в ответ?

Фигура на кровати зашевелилась, застонав во сне и привлекая внимание Шиповника. Фи не хотела мстить Арманду, она ясно дала это понять. И все же принц пришел сюда после того, как Фи заснула, рухнув на Шейн, которая по ошибке забралась в ее кровать.

Что-то горело в нем — ярость, которую он, казалось, не мог погасить.

Фи держалась замкнуто, и доверие между ними было очень слабым. Шиповник никогда не позволил бы себе допытываться, что сделал Арманд. Но он должен был знать. Оставался только один человек, который мог бы рассказать, и принц собирался получить ответы, даже если ему придется ради этого проникнуть в разум Арманда.

Теперь ходить во сне стало легко.

Шиповник склонился над кроватью, собирая магию в ладони.

Материализоваться в поместье оказалось труднее, чем где бы то ни было, и принц не сразу понял, что представители рода Беллисия сами по себе устойчивы к магии. Даже сейчас, чем ближе Шиповник подносил руку к Арманду, тем сильнее чувствовал, как что-то отталкивает его прочь, словно яростный ветер. Принц упорно сопротивлялся. Сверкающие кончики пальцев зависли над лицом Арманда. Шиповник хотел положить ладонь на лоб молодого герцога, но стоило коснуться кожи, как магию высосало из руки, искры исчезли. Принц зашипел, ощутив головокружение и пустоту, ладонь стала почти прозрачной.

Арманд принялся ворочаться и стонать.

— Филоре! — крикнул он во сне.

Да как негодяй смел произносить ее имя! Даже не понимая, что делает, Шиповник копнул глубже, призвал другую силу, ту, которую поклялся никогда не использовать. Это была темная магия, что влилась в него благодаря связи с Пряхой. Чары мгновенно отозвались, взметнулись, как бурлящий прилив, и обтянули руку, как вторая кожа. На кончиках пальцев потрескивали искры — уже не бледно-белые, а темно-багровые, цвета розы и крови. Грубая сила текла по жилам, океан темной магии только и ждал приказа.

Шиповник провел пальцами по лицу Арманда, словно закрывая глаза мертвецу. Дыхание холодного ветра скользнуло в комнату, и герцог вскрикнул, погрузившись в кошмар. Он будет страдать по крайней мере одну ночь. Хотя заслуживал куда большего.

— Филоре! — снова позвал он.

Взгляд принца стал жестче. Даже в плену кошмара, несмотря на все, что натворил, молодой герцог продолжал мечтать о ней. Память о Фи билась в разуме Арманда Беллисия, как бабочка под стеклянным колпаком, и у Шиповника не было возможности ее освободить. Его пальцы сомкнулись на горле соперника, и тот стал задыхаться. Невыносимо было слышать ее имя из уст Арманда.