Костяное веретено

Возможно, Шейн знала, что ничего не выйдет. Но ожидала, что Шейден встанет рядом с ней, плечом к плечу. А не будет торчать в одиночестве на стене под сторожевой башней, глядя на гавань так, словно уже сдался.

Шейн двинулась к нему, твердая корка снега хрустела под ногами.

— Вы должны поговорить с ним. Ты и Кара, вместе. Может, под давлением Айсферна отец изменит линию престолонаследия…

— Этого никогда не случится, — сказал Шейден так уверенно, с таким смирением. Ей хотелось стереть с лица брата это торжественное, задумчивое выражение.

— И ты согласен? — Шейн схватила его за одежду и рывком повернула к себе. — Проклятье, Шейден, хоть раз в жизни сразись за что-нибудь. Я делаю это для тебя.

— А я делаю это для тебя! — крикнул в ответ брат.

Слова тысячекратным эхом отдались от утесов и ледяных стен. Шейден зажмурил глаза, его дыхание стало слишком быстрым.

— Ты наследница, Шейн. Ты рождена для трона и для Кары. Мои желания ничего не изменят.

Шейн опустила руку.

— Ты ошибаешься, Шейден. Они меняют всё, — настаивала она хриплым голосом. — Потому что я не смогу с этим жить — особенно теперь, когда знаю, что ты чувствуешь.

— Тебе и не придется, — пообещал Шейден, склонив голову. — По крайней мере, недолго. — Какое-то время он молчал, как статуи старых королей в зале. Затем выдохнул: — Отец получил предложение о помолвке — меня хотят обручить с Никой, второй дочерью Военного вождя Блэкскволла. Я уезжаю после праздника солнцестояния.

— Что? — Мысли Шейн закружились. Брат покидает Рокриммон? Что за чушь. — Это невозможно. Блэкскволл совсем крошечный, а Ника даже не наследница. Отец никогда бы не принял…

— Я попросил его. Так будет лучше. Для всех нас.

Шейден поднял голову. Наконец-то Шейн увидела все, что он скрывал, — боль и тоску, а еще тайное желание, которое брат никогда не сказал бы вслух: вот бы он родился на три с половиной минуты раньше нее.

Три с половиной минуты. Именно они отделяли мир, где Шейн придется занять трон и оказаться в ловушке брака без любви с Карой, от мира, где Шейден унаследовал бы корону, для которой словно был рожден, и правил бы вместе с любимой девушкой. И что тут справедливого? Как могли предназначенные им роли оказаться на деле настолько неподходящими? И почему этого не видел отец?

Три с половиной минуты. В них заключалась разница между миром, где каждый получил бы то, что хотел, и миром, где счастливым не станет никто.

— Ты не можешь уйти.

Горло сдавило. Да, признание Кары причинило боль, но к наследнице Айсферна Шейн только начала испытывать чувства. А вот брата любила всегда. Стоило лишь представить жизнь без него, как душа разрывалась надвое.

Шейн покачала головой.

— Мы обещали править вместе, помнишь? Вожди-близнецы. Что случилось?

Глаза Шейдена стали холодными, как серое море.

— Мы были детьми, — просто сказал он. — Повзрослей, Шейн.

Брат ушел, а его слова так и звенели у нее в голове. Шейн еще не знала, что больше ничего от него никогда не услышит. А пока просто стояла там, злая, виноватая и бесполезная, и чувствовала себя совершенно беспомощной, стискивала зубы, а вокруг завывал ветер. Она прислонилась к стене, запустив покрасневшие пальцы в снег.

Может, действительно пора повзрослеть. Шейн всегда говорила себе, что они с братом должны править бок о бок, но правда заключалась в том, что ей вообще не следовало становиться королевой. Она бы пригодилась в прежние времена, когда вожди вели свои армии в великие сражения, как в старых сказках. Но восемь кланов островов Несокрушимых уже несколько поколений жили в мире.

Именно такого правителя, как Шейден, и заслуживал Рокриммон. Брат каждый день доказывал свои права на корону, посвящая себя изучению законов, сидя вместо Шейн на заседаниях совета — хотя отец вечно на него ругался, — и делал все это, ничего не прося взамен. Но он никогда не стал бы бороться за трон. Глупый, верный, самоотверженный Шейден — он собирался бросить все и исчезнуть. Хуже того, думал сделать так ради нее.

Шейн не могла этого допустить. Не из-за трех с половиной минут. Она смотрела, как лодки бороздят ледяную воду, растворяясь в тумане, и ей хотелось исчезнуть вместе с ними.

Почему бы нет?

Идея пришла так быстро, будто все это время сидела внутри, ожидая подходящего момента.

Шейн вскинула голову и посмотрела вслед лодкам, вспоминая то, что бабушка сказала ей давным-давно, когда ее руки все еще ныли от топора для колки дров:

«Моя маленькая одичавшая воительница. Оружие выбирает Военного вождя, а не наоборот. Топор свидетельствует о том, что у тебя дух странника — того, кто умеет найти правильный путь и идти по нему, невзирая на то, что пришлось оставить позади».

Брат сказал, что ничего не поделаешь, но ошибся. Шейн могла уйти — первой, сегодня, прямо сейчас, до праздника солнцестояния. Отцу придется ее низложить, и наследником станет Шейден. Вот так одним махом она все и исправит.

С плеч будто гора упала. Мир вновь ожил — дикий зимний ветер пах солью и морем, пел о неведомых краях, какие Шейн и представить себе не могла. О месте, где она станет сама собой.