Костяной лабиринт

Она говорит эти красивые слова, однако ее глаза плачут. Она проводит рукой гориллы по лбу, но теперь холод проник и в это место. Баако едва ощущает прикосновение ее пальцев.

– А теперь засыпай, мой маленький мальчик, – шепчет мама, как она делала много раз дома. – Когда ты проснешься, я буду рядом.

Она смотрит на высокого человека, который держит в руках молочно-белый пакет, подсоединенный пластиковой трубкой к руке обезьяны. Баако кажется, будто он потерял вес и парит в воздухе. Он вспоминает голубой воздушный шарик, с которым ему когда-то дала поиграть мама. На улице шнурок выскользнул у него из пальцев, и шарик улетел высоко в небо.

И вот сейчас сам Баако подобен этому шарику.

Лицо мамы расплывается и исчезает.

Горилла гукает, пытаясь сказать ей, чтобы она осталась.

«Мама, не уходи!»

Но тут наступает полная темнота.

11 часов 28 минут

Когда тело Баако, лежащее на операционном столе, обмякло, Мария наконец отпустила его руку. Отойдя от стола, она обхватила себя обеими руками, дрожа от озноба. С ужасом и мучительной болью женщина наблюдала за тем, как Баако терпел местную анестезию черепа. Но, по крайней мере, теперь он заснул, усыпленный краткосрочным действием капельницы с пропофолом. Его грудь ровно вздымалась и опускалась, а на лице застыла умиротворенность.

Однако этот покой долго не продлится.

Операционная бригада, состоящая из двух хирургов и трех медсестер, уже готовилась приступить к главной части работ. Баако продержат под общим наркозом ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы срезать с темени кожу и выполнить трепанацию черепа. Как только крышка черепной коробки будет снята и обнажатся большие полушария головного мозга, подопытного в считаные минуты приведут в чувство.

И тогда для него начнется настоящий кошмар.

Не в силах смотреть на последние приготовления, Крэндолл отошла к окнам, выходящим на загон с гибридами. Прижавшись лбом к толстому стеклу, она уставилась вниз. Ковальски сидел в клетке у входа, а грозные обитатели загона устроились полукругом перед ним, во главе с самым крупным серебристым чудовищем. По сравнению с этим полутонным исполином великан за решеткой казался тряпичной куклой.

Марии захотелось узнать, как исследователи держат в повиновении эти агрессивные создания, и она положила ладони на стекло. Достаточно ли прочна эта преграда, и сможет ли она помешать гибридам вырваться на свободу? Определенно, они смогут забраться по каменным стенам до уровня окон.

Услышав за спиной шаги, Крэндолл обернулась. К ней подошла медсестра – молодая женщина с ясными глазами, решившая перед операцией немного отдохнуть и выпить воды со льдом. Это была та самая медичка, которая выказала некоторое сочувствие, когда Марию только привели сюда.

Вероятно, перехватив взгляд исследовательницы, медсестра кивнула на окно.

– Гибриды сюда не доберутся, – сказала она.

Эти слова она произнесла шепотом, но не из опасения, что ее услышат. Скорее всего, эта женщина просто всегда говорила тихо. Она указала на большие стальные коробки, расположенные под окнами:

– Это генераторы сигналов, а приемники, настроенные на их частоту, вмонтированы в ошейники животных.

Мария и сама уже обратила внимание на стальные обручи на шеях гибридов.

– Это защитные ошейники? – уточнила она.

– Совершенно верно. Генераторы сигналов создают электрическое поле над загоном – чуть ниже уровня окон.

Крэндолл кивнула. Если какое-то животное заберется слишком высоко и достигнет этого невидимого барьера, оно получит электрический разряд и будет вынуждено спуститься вниз.

– Ну а на крайний случай… – Медичка указала налево, где в запертом шкафчике стояла винтовка с зарядом снотворного, а потом снова на окно, в котором имелась запертая на задвижку форточка. – Но вы не волнуйтесь. Этой винтовкой еще ни разу не пользовались. Вы в полной безопасности.

Мария не стала указывать на горькую иронию последней фразы. Она посмотрела на Ковальски. Тот заметил ее и помахал рукой. Девушка снова положила ладонь на стекло, стараясь успокоить великана, заверить его в том, что она тоже делает все возможное, чтобы спасти его.