Читаем Костик, в кого ты такой? полностью

"Бык" выходит, без усилия медленно прикрывая за собой дверь, затем просовывает голову между дверью и проёмом.


БЫК. Тебе дверь плотно закрыть или оставить, ну, чтобы свет шёл?

(с блаженной улыбкой) А то у нас в зале, когда дверь закрыта Сергеич постоянно матом орёт…

КОСТЯ. (перебивая) Оставь. Оставь, пожалуйста.


Голова "Быка" скрывается за дверью.


СЦЕНА третья.


Костя забирает со стола пиджак, отряхивает его и вешает на крючок рядом с зеркалом. Затем подходит к умывальнику, умывает лицо, снимает и застирывает галстук.

В гараж, озираясь по сторонам, медленно заходит пухлый сосед Лёха с сальными волосами.


ЛЁХА. Костяныч, Костян, ты? А то смотрю, два типа каких-то вышли. Сначала дрыщ такой с чемоданчиком выскочил, потом бычара классический в олимпийке.


Лёха смелеет, уверенно проходит, упирается взглядом в разбитый задний фонарь автомобиля.


ЛЁХА. Костяныч, а что с фарой?

КОСТЯ. (вешая галстук на крючок рядом с пиджаком) Разбита, Лёш.

Лёха переводит взгляд на Костю.

ЛЁХА. А с ряшкой что?

КОСТЯ. (вытираясь полотенцем) Тоже разбита, Лёш.

ЛЁХА. (указывая пальцем на зеркало) Это потому что у тебя зеркало разбито! Моя мамка, царство ей небесное, всегда говорила, что разбитое зеркало – к несчастью.

КОСТЯ. Да не разбито оно. Так, трещина.

ЛЁХА. Трещина. Поэтому только хлеблом и фарой отделался. Было бы разбито, убили бы на хрен.

КОСТЯ. Да никто меня не бил… В ДТП попал с утра пораньше, представляешь? Ехал на загранпаспорт фотографироваться и тут на Профсоюзной ребята "поцеловали". У них огромный джип такой с "кенгурятником", им – ничего, у меня – задний фонарь. И носом об руль. Из двора выезжал, "ГАЗель" обзор загородила, (вытягивая шею) голову к рулю вытянул, как черепаха и в этот момент удар. Носу привет. Парни адекватные оказались, вину сразу признали. Говорят, мол, давай сами решим, без ГАИ. Зашли ко мне, ущерб компенсировали, кофе попили.

ЛЁХА. (почёсывая немытую голову) А монтировка?

КОСТЯ. Что монтировка?

ЛЁХА. История в принципе складная, но под разбитой фарой валяется монтировка. Я, блин, конечно, не этот…не Пуарэ, не Мегрэ но…

КОСТЯ. (радостно перебивая и указывая рукой на кофеварку) Видел, я себе кофеварку капсульную в гараж приобрёл?

ЛЁХА. Да ну?! (рассматривая) Толковый аппарат.

КОСТЯ. Да, смотри, сюда капсула с молотым кофе погружается, здесь резервуар с водой.


Костя открывает шкафчик над кофеваркой, демонстрирует запасы кофейных капсул.


КОСТЯ. Вкусы всевозможные, по акции набрал. С карамелью, с ванилью, с шоколадом. Есть с древесными, фруктовыми нотками, но это на любителя, конечно. Тебе с каким вкусом?

ЛЁХА. Костяныч, ты этот, как его…? Когда во вкусах шарит там, в красоте?

КОСТЯ. Эстет.

ЛЁХА. Он самый! Костяныч, мне обычный сделай… Ну, можно с ванилькой.

(с нежностью в голосе) Мамка моя, когда печенье делала, ваниль всегда добавляла.

КОСТЯ. Да, тётя Рая, очень вкусное печенье пекла. Часто угощала.


Костя включает кофеварку, кружки наполняются кофе. Костя достаёт из ниши два стула, раскладывает их, усаживает Лёху, садится напротив.


КОСТЯ. Лёш, к сожалению, ни конфет, ни печенья. Даже цукаты с кешью закончились.

ЛЁХА. А сахар есть?


Костя встаёт, достаёт из шкафчика тростниковый кусковой сахар, чайную ложку, ставит перед Лёхой.


КОСТЯ. Извини. Сам уже года три без сахара пью, вот и забываю гостям предлагать. Ничего, что тростниковый?

ЛЁХА. А он сладкий?

КОСТЯ. Да, сладкий. Но растворяется медленнее. Зато не такой вредный и вкуснее.

ЛЁХА. (с улыбкой) Эстет. Я запомнил.


Лёха кладёт в кофе четыре кусочка сахара, интенсивно и громко размешивает.


КОСТЯ. Лёш, помню, ты мою машину купить хотел?

ЛЁХА. Хотел я Ленку из третьего подъезда. (задумчиво) Теперь она моя жена.

КОСТЯ. Значит, мужчина ты целеустремлённый. Теперь представился шанс завладеть автомобилем мечты. (пауза) На выгодных условиях.

ЛЁХА. Неделю назад ты рассказывал, как в Испанию на нём поедешь в сентябре. К Юльке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное