Костюм Адама для Евы

У меня закружилась голова.

– Веня, проверь, по какому адресу прописан ребенок с отчеством Григорьевич и с фамилией Гудков.

– Нет такого, – отрапортовал Греков. – Погоди, пойдем по дате рождения. Итак, ноябрь…

– Небось их там тысячи, – приуныла я.

– Нет, меньше, – ответил Веня. – В Москве с рождаемостью не очень хорошо, и, на твою удачу, двадцать седьмое ноября того года не особо урожайное. Всего двести десять деток. Отбросим девочек, получим девяносто шесть мальчиков.

– Все равно толпа.

– Подожди, – остановил меня Веня. – Судя по записям в медкарте, ребенок Гудковых появился без патологий, здоровым, доношенным, с нормальным весом. А еще его родили в частной клинике.

– Чем ты там занимаешься? – не поняла я.

– Шарю по базам детских поликлиник, – пояснил Веня. – Вот что, ложись спать, дело не очень простое. Авось к утру будет результат.

Я послушно отправилась в кровать и начала вертеться под одеялом. Настя родила мальчика? Это невозможно! Более того, Гудкова незадолго до смерти поделилась со мной новостью, что беременна. Я отлично помню, как Настена за пару минут до того, как пойти в чулан за вареньем, говорила, что у Гриши не могло быть детей и она смирилась с тем, что никогда не станет матерью. Настя очень любила мужа и решила: они с ним проживут без чад.

Помнится, меня поразили слова подруги. Настя стала вдовой не так давно, всем казалось, что они с Гришей идеальная пара. Я, узнав о кончине Гудкова от инфаркта, даже испугалась за Настену, думала, та помешается от горя. Но она, отплакав на похоронах, довольно быстро познакомилась с Егором и начала новую жизнь, ей удалось забеременеть. И сейчас возникает вопрос: почему в браке Гудковых не было наследников? С кем Гриша ходил в клинику? Может, в Москве есть полная тезка моей подруги? Ага, и она заодно близкая подруга Григория!

Так и не поняв, что же происходит, я заснула и была разбужена около десяти утра негодующими стонами Фиры и Муси. Мопсихи хотели гулять и есть.

После того как довольные собаки улеглись в кресло и мирно захрапели, я пошла в ванную. Но меня остановил телефонный звонок.

– Знаешь ли ты, что младенцы, получившиеся «in vitro»[4], часто менее здоровы, чем те, кого зачали естественным путем? – забыв поздороваться, спросил Веня. – И в их медицинских картах всегда укажут, что ребенок образовался в пробирке.

– Никогда не задумывалась на эту тему, – ответила я.

– Двадцать седьмого ноября нужного нам года среди общего числа рожденных детей только у одного в документах стоит «in vitro», – торжествующе продолжал Греков. – Не спрашивай, как я это выяснил, важен не путь, а результат. Мой ум потрясающ! Додумался ведь, что про процедуру искусственного оплодотворения должны где-то написать для сведения педиатра.

– Назови имя малыша, – потребовала я.

– Григорий Майский, проживает вместе со своей матерью, Елизаветой Алексеевной Майской, незамужней, несудимой, учительницей биологии в колледже «Профессор», – словно глашатай, провозгласил Греков. – Сейчас пришлю эсэмэской все адреса, домашний, рабочий. Ну и телефоны в придачу.

– Молодец! – похвалила я Вениамина.

– И только? – обиделся помощник. – Я гений!

Дома у Елизаветы Алексеевны никто не снимал трубку, зато на работе ответил приятный баритон, он сообщил:

– Госпожа Майская на занятиях. Сделайте одолжение, перезвоните после пятнадцати часов. Что передать Елизавете Алексеевне?

– Хотелось поговорить с ней об одном из учеников, мальчик не очень успевает по ее предмету, – прикинулась я озабоченной мамашей. – До которого часа преподаватель планирует находиться на работе?

– До восемнадцати, – обнадежил меня незнакомец.

Спустя пару часов я, проклиная верблюда Маффина и всех его родственников, с большим трудом припарковала джип Макса в одном из кривых старомосковских переулков. Муж любит массивные, похожие на троллейбус автомобили, а я предпочитаю юркие малолитражки, с ними меньше хлопот. Вот сейчас пришлось кружить по району в поисках места для стоянки. Свою «букашку» я бы уже пять раз приткнула к тротуару, а внедорожнику все не находилось нужного пространства. Но делать-то нечего, хорошо хоть Макс пока отсутствует и я могу раскатывать на его джипе, а то пришлось бы маяться в общественном транспорте.

Елизавета Алексеевна оказалась худенькой, невысокого роста женщиной, совсем не красавицей. Представить подобную особу хищницей, разбивающей чужую семью, невозможно, скорей уж от Майской уйдет муж.

– Пойдемте в переговорную, – предложила она. – Мы беседуем с родителями с глазу на глаз, ведь иногда вынуждены сообщать о ребенке не только приятную информацию, не хочется прилюдно конфузить людей.

– Когда я училась в школе, там никто не думал о чувствах детей и взрослых, моей маме часто доставалось от училок математики или химии, – улыбнулась я. – А физкультурник, помнится, обзывал меня «кособоким мешком с мукой, который не может ни бегать, ни прыгать и непременно утонет, если упадет в лужу».

Майская распахнула дверь в небольшую комнату и спросила:

– Чай? Кофе? Или минеральной воды?