Костюм Адама для Евы

Елизавета Алексеевна опустила углы рта, сделала строгое лицо и открыла дверь. Не успели мы сделать пары шагов по коридору, как рядом, словно из воздуха, материализовалась толстая тетка, сильно смахивающая на хрюшку, стоящую на задних лапах. По недоразумению у свинки на голове была старомодная укладка, сделанная при помощи бигуди и начеса.

– Добрый день, – азартно воскликнула она, – разрешите представиться, я завуч Галина Михайловна Андреева. Могу ли помочь в решении ваших проблем? Руководство колледжа «Профессор» хочет, чтобы родители наших деток не испытывали ни малейшего дискомфорта от общения с преподавательско-воспитательским коллективом. Вы чья мамочка будете?

Я посмотрела на Елизавету Алексеевну, стоявшую с самым равнодушным видом, и приветливо ответила:

– Юрия Леонова. У нас проблема с докладом по биологии.

– Ну что вы! – всплеснула руками «свинка». – Неужели учитель Майская употребила при беседе с вами жесткое слово «проблема»? Это невероятно! Укажу Елизавете Алексеевне на ее ошибку. Юрочка очаровательный мальчик, милый, непосредственный. А его доклад! Он был посвящен… э… Какой теме?

Завуч повернулась к подчиненной.

– Размножение лягушки, – сухо ответила та.

Галина Михайловна дробно засмеялась:

– Юрочка талантлив. Преподаватель Майская не хотела засчитать его работу, но я тем не менее предлагала поставить Леонову хорошую оценку.

– Невозможно, – не согласилась Елизавета Алексеевна.

Андреева вдруг подмигнула мне.

– Ох уж эти учительницы старой формации… Ни малейшей толерантности!

Щеки Майской зарделись.

– Елизавета Алексеевна молода, слова «старая формация» к ней не относятся, – встала я на защиту учителя. – И мне нравится ее строгость. Если Юрий заслужил «неуд», то так лентяю и надо.

Завуч сложила щедро намазанные сиреневой помадой губы в трубочку и сладко просюсюкала:

– Двойки травмируют психику ребенка. Давайте пририсуем к ней колечко и получим тройку. Юрочка заслуживает нашей поддержки.

Преподаватель биологии боднула лбом воздух.

– Сейчас процитирую вам доклад Леонова.

– Право слово, не надо, – замахала пальцами-сардельками «свинка».

– Отчего же? – медленно спросила Елизавета Алексеевна. – Он совсем короткий, пара фраз. Название «Как размножается лягушка», ну и собственно текст: «Сначала лягушка находит жениха. Потом идет с ним в нору. Затем жених уходит, и родятся дети. Свадьбу лягушка не устраивает. Она ведет себя неправильно, у нее по жизни много женихов, а не один муж. Лягушка, как моя тетя Лена, не хочет вести домашнее хозяйство и развратничает, словно в кино, которое у мамы в тумбочке лежит». Думается, сей научный доклад как раз тянет на двойку!

Меня душил смех. Галина Михайловна выпучила крохотные, утонувшие в веках глазки. Майская пошла вперед, я двинулась за ней, а местная начальница осталась на месте – запас сладких речей у Андреевой иссяк.

Глава 22

Время до половины пятого вечера я провела, бродя по большому торговому центру возле метро и разглядывая всякие мелочи. Затем позвонила на квартиру Петровых. Трубку снял Илья Николаевич.

– Пришел ответ из Хорхштурмвальдского колледжа? – спросил он, едва я успела поздороваться.

– Пока нет, – вздохнула я.

– Немедленно сообщи, когда получишь письмо, – занервничал Илья Николаевич. – Что оно так долго идет? И зачем ты звонишь, если не получила послание из библиотеки? Мне необходим труд Катценвеленбогена! Из-за его отсутствия работа над докторской затормозилась.

– Скажите, дома, кроме вас, кто-то еще есть? – осведомилась я.

– Лучше спроси, кого тут нет! – неожиданно разозлился всегда спокойный, как камень, ученый. – Люди ходят роями. О! Вот до чего меня довели! Начал коверкать язык. Рой ведь не ходит, а летает. Устроили из квартиры ставку главнокомандующего!

– Можно кого-нибудь позвать к трубке? – поинтересовалась я.

Но Настин отец продолжал жаловаться:

– И бегают, и носятся, и шумят… Голова кругом идет. Эта… как ее… толстая, крашеная…

– Вика Мамаева? – промямлила я.

– Да, Виктория, – с непередаваемым выражением согласился Илья Николаевич, – сто раз ко мне в кабинет всунулась. То валокордин предлагала, то «Скорую» вызвать хотела. Я ей велел оставить меня в покое и не лезть, не мешать работать. Ты хочешь поговорить с этой назойливой особой?

– Если вас не затруднит, позовите Вику, – с большим трудом сохраняя приветливую интонацию, попросила я.

В трубке послышались шорохи, шипение, чей-то далекий кашель, затем раздался мужской голос:

– Эй, тут есть кто-то? Или опять трубку на рычаг не положили?

– Я жду Вику Мамаеву, – сказала я.

– А это кто? – поинтересовался мужчина.

– Такая полная женщина с очень светлыми, почти белыми волосами, скорей всего одетая в платье пронзительно синего цвета, – пояснила я.

– Отлично знаю Викуську, она вообще-то моя жена, – хмыкнул бас. – Вы – кто?

– Миша! – воскликнула я. – Это Лампа. Что происходит у Петровых?

– Дурдом. Убить его хочется, – ляпнул Михаил. – Я говорю об отце Насти.

– Он так переживает, – вмешался в наш разговор дискант Вики.

Имея вес почти в центнер, Мамаева обладает тоненьким голоском пятиклассницы. Дальше мы уже беседовали втроем.