Костолом (ЛП)

Я ухватилась за край ванны, когда Мейсон начал двигаться во мне снизу. Он крепко держал мои бедра, когда погружался. Затем начал совершать медленные, сильные толчки, не выходя из меня слишком далеко.

Мужчина чувствовался божественно.

Покалывания распространялись уже по всему телу, когда мужчина поднял свои руки к моей груди. Я ахнула, когда он потер своими мозолистыми пальцами мои твердые соски, от чего я инстинктивно сжала вокруг него свою киску.

Теперь у него уже был свой темп. Немного быстрее, немного сильнее. С каждым толчком вода из ванны разбрызгивалась повсюду.

А потом Мейсон опустил одну руку на мой клитор. Один раз он погладил своим пальцем мое самое чувствительное место. Дважды.

Я выгнулась из ванны всем своим телом, когда оргазм накрыл меня. Закрыв глаза, я смотрела в потолок, пока кончала. И снова погрузилась в ванну, все еще сотрясаясь от дрожи.

Все еще кончая.

Мейсон продолжал меня трахать. Умело играя с моей грудью и клитором. Сохраняя устойчивый ритм своих бедер.

Мой оргазм продолжался следующие двадцать минут или около того. Но когда я почувствовала, как его член набухал внутри меня, то поняла, что мы кончим вместе. Сексуального стона, который я услышала, было достаточно, чтобы я оказалась за гранью.

Мейсон хрипел от удовольствия, когда кончал и своими руками крепко держал меня на месте, на своем члене. Я знала, что он хотел зачать ребенка. Он много раз говорил об этом вечерами, когда с пылкой страстью прижимал меня крепко к себе.

Я еще ничего не говорила, но перестала принимать таблетки. Три дня назад, если быть точной.

Когда его семя заполнило меня, я улыбнулась. Возможно, это оно. И могло быть зачатием другого ребенка.

***

— Я должна тебе кое-что сказать.

Полуодетый Мейсон стоял позади меня и расчесывал мои длинные влажные волосы. Мне нравилось, когда он делал такие вещи. Заботился обо мне. Он быт так в этом хорош.

Мы смотрели друг другу в глаза, в зеркале. Мужчина не сказал ни слова, просто вопросительно выгнул одну бровь.

— Я не принимаю таблетки.

Мейсон смотрел на меня полсекунды. Я думала, что он испугался. Или разозлился. И поняла, что нужно было сказать ему об этом заранее.

Мое сердце забилось, когда мы снова посмотрели, в зеркале, друг другу в глаза.

А потом он улыбнулся. Улыбкой светлой радости, которая осветила его грубое, невероятно красивое лицо.

Он вздохнул и обнял меня. Мейсон поднял меня и крепко прижал к себе. Потом он поцеловал меня, и я снова оказалась стоящей на ногах.

— Я не был уверен, что ты хочешь…

Я ткнула его в грудь и улыбнулась.

— Ты достаточно намекал.

— Ну, может быть, я не был изысканным. И не знал, захочешь ли ты семью со старым вурдалаком, вроде меня.

— С тобой? Я хочу всего.

Мейсон закрыл глаза и я почти увидела его слезы. Глаза мужчины сияли, когда он прислонился своим лбом к моему.

— Я тоже, Мишель. Я тоже хочу всего. На самом деле…

Он опустился на одно колено и взял меня за руку.

— Ты выйдешь за меня, Мишель?

Мейсон потянулся к джинсам и достал коробку. Мои слезы потекли прежде, чем он ее открыл. Внутри было кольцо. Оно было простое, золотая полоска с квадратным изумрудом. Классическим и изящным, но сверкающим.

Это было идеально. Но не важно. Я бы вышла за Мейсона даже, если бы он предложил мне носить на пальце резинку для волос.

— Да. Да, Мейсон. Я выйду за тебя замуж.

Он надел кольцо на мой палец, поднялся и прижал меня к себе. Одной рукой Мейсон гладил мое лицо, а второй – мою попку.

— Ну, разве я не самый счастливый сукин сын?

Шесть Месяцев Спустя

Мейсон

Задний двор был заполнен до отказа. Друзья, семья, и, конечно, много «Неприкасаемых» было здесь, чтобы посмотреть на то, как мы поженимся. Каждый должен был пройти мимо новой машины Мишель, чтобы сюда попасть, и ее старой тачки. Она все еще стояла на приколе.

Я все еще пытался избавиться от нее, но моя будущая жена была сентиментальной по этому поводу.

Коротышка стоял у задней двери, в черном костюме, в ожидании того, чтобы проводить Мишель к алтарю. Коннор и Касси находились здесь вместе с новорожденным, в Даниэлла, в своем красивом белом платье, была цветочницей.

Ну, одной из них.

Пейтон немного нервничала, как она мне призналась. Но не хотела, чтобы ее мать знала об этом. Не хотела, чтобы Мишель волновалась. Никто из нас не хотел.

Не только потому, что это был важный день для нее.

В основном, из-за ребенка, которого она носила.

Беременность не была легкой, и врач сказал нам, что она может быть последней. Для меня это значения не имело. Я просто хотел, чтобы Шелли была в целости и сохранности.

Я чувствовал себя виноватым каждый раз, когда у доктора был взволнованный взгляд. Казалось, что ребенок был в порядке, но у Мишель было давление. Я готовил без соли, здоровую натуральную еду для свой женщины и своего ребенка. И моего приемного ребенка, естественно.

Все верно. Пейтон тоже была моей, официально.

Поэтому, когда началась музыка, то я увидел, как обе мои девочки шли по проходу к алтарю. Одна – крестница и вторая – приемная дочь, ни одну из которых я уже не мог любить больше, чем было.