Косыгин. Вызов премьера (сборник)

В отличие от своих преемников, которые, развенчав его «культ», тут же неумело начинали устанавливать свой собственный, он не нуждался в вульгарном утверждении авторитета. Его культ внедрялся в сознание людей более утонченными способами. Он позволял упоминать наряду с собой и других руководителей партии и правительства, давая говорить им самим, не пытаясь выступать за всех, утверждал присвоение их имен городам, улицам, заводам и другим объектам. Его окружение не выглядело серой массой (что впоследствии стало дурной традицией), люди рядом с ним сохраняли некоторую индивидуальность.

В быту он старался выглядеть спартанцем, резко выговаривал соратникам за нескромность, запрещал принимать подарки. Даже за столом, в кругу «своих» к нему нужно было обращаться «товарищ Сталин», он не допускал ни малейшего панибратства. Несколько раз в присутствии Алексея Николаевича Сталин впадал в гнев, при этом никогда не кричал, но вызывал страх и трепет у провинившихся.

* * *

Косыгин как руководитель сформировался именно в сталинское время и позже в своих мыслях постоянно возвращался к опыту тех лет, анализируя и переосмысливая его. Я хорошо помню реакцию Алексея Николаевича на книгу Питера Дракера «Практика управления», где описывался опыт автомобильной компании «Форд». Эта книга попалась ему на глаза, когда мы в начале 60-х годов всей семьей отдыхали в Сочи и я использовал свободное время для работы над диссертацией. Он попросил меня перевести для него некоторые главы, где шла речь о проблемах централизации и децентрализации управления фирмой, отказался от прогулки и несколько часов провел со мной за чтением и обсуждением.

Дракер описывал централизованное, авторитарное, граничащее с тоталитарным управление при основателе фирмы Генри Форде. Все без исключения решения принимал один-единственный человек – Генри. Крупнейший в США сталелитейный завод, принадлежащий фирме, не только не мог ничего предпринять без разрешения президента, но его руководители не имели представления о цене, по которой их предприятие получало от поставщиков сырье. Эта информация была известна только Форду и держалась в строгой тайне. Жесткое, единоначальное управление, естественно, привело к сверхсекретности, шпиономании, доносительству, и Алексей Николаевич, прервав мое чтение, заметил, что Форд руководил вполне «по-сталински».

Еще более яркие аналогии вызвало описание Дракером дальнейших событий, показавших полную обреченность подобной системы управления. Масштабы производства росли с каждым годом, но менеджмент, начиная с вице-президентов и руководителей заводов и кончая начальниками отделов, оставался безликим и бесправным, обеспечивая лишь беспрекословное выполнение указаний высшего руководителя, дисциплину и порядок.

Дракер говорил, что в свое время авторитарная система работала эффективно, но лишь благодаря незаурядности Генри Форда, талантливого инженера и выдающегося менеджера. После его смерти начались серьезные трудности. Наследники Форда не обладали его качествами, но главное – масштабы производства, растущая конкуренция, другие объективные условия сделали централизованную систему, убивающую инициативу, исключающую разделение ответственности и прав на всех уровнях иерархии, абсолютно несостоятельной.

Алексей Николаевич с сожалением говорил, что и мы должны же наконец понять и отказаться от управления по методу Форда. В наших условиях этот метод в определенное время был объективно необходим, позволяя быстро мобилизовать ресурсы для достижения главных целей, как в периоды индустриализации или Великой Отечественной войны.

* * *

В сталинское время Алексей Николаевич был одним из самых молодых руководителей, ему приходилось многому учиться в организации управления промышленностью. Постепенно ему открывались сложные отношения между «соратниками» Сталина, их взаимное недоверие, неискренность и интриганство, способность «подставить» друг друга. Жена Алексея Николаевича, Клавдия Андреевна, часто говорила ему: «Это не для тебя, Алеша. Это не твой мир…»

Мир этой семьи действительно был совсем иным. Я впервые вошел в него осенью 1947 г., вскоре после того, как мы с Людмилой, студенты второго курса института международных отношений, решили создать семью. Раза два-три я был гостем на скромных семейных торжествах, познакомился с Клавдией Андреевной и ее мамой Евдокией Прохоровной, но первое время Алексея Николаевича не видел – как было принято у руководящих работников того времени, работал он не только днем, но и ночами. Обедать приезжал часа в три-четыре, потом ровно полчаса отдыхал и снова уезжал до часу-двух ночи. Ну а если был ужин на даче Сталина, там задерживался почти до рассвета.