Косыгин. Вызов премьера (сборник)

Когда говорят об Алексее Николаевиче Косыгине, прежде всего, естественно, вспоминают о его государственной деятельности. Для меня и для всей нашей семьи его образ, конечно же, связан не только с этой ответственнейшей работой. С ним – близким и родным человеком – мы долгие годы вместе шли по жизни. Однако люди нашего поколения не привыкли противопоставлять частную жизнь человека его общественному лицу. Независимо от занимаемой должности одни и те же человеческие качества проявляются и в личной жизни, и в общественной деятельности. Поэтому все мы считали невозможным рассказывать о жизни Алексея Николаевича, сосредоточив внимание лишь на чисто домашней, бытовой стороне, тем более что вся его жизнь была в первую очередь посвящена работе, служению делу.

Даже самые близкие люди не знали его достаточно хорошо, хотя лично я многому у него научился, навсегда сохранил к нему глубочайшее уважение и считаю подарком судьбы то, что был одним из его ближайших друзей, к которому он относился с большим доверием, многим делился, хотя по натуре был человеком сдержанным.

Еще меньше знает об Алексее Николаевиче Косыгине широкая публика. Хотя он в течение почти шестнадцати лет был Председателем Совета Министров СССР, деятельность его оказалась, по образному выражению Даниила Гранина, «запрещенной главой» в истории государства.

Мы достаточно ясно видели, что после смерти Алексея Николаевича тогдашнее руководство не желало давать истинную оценку его деятельности, всячески замалчивало его роль в жизни страны. Эта линия сложилась при Брежневе и последовательно проводилась и при Андропове, и при Черненко, что ощутимо отзывалось на всей нашей семье.

В годы так называемой перестройки отношение к Алексею Николаевичу со стороны властвующих структур оставалось неясным. Провозглашенные в начале перестройки лозунги «демократизации и гласности» практически не отразились на работе высших партийных органов, где по-прежнему господствовала давно сложившаяся практика, не позволяющая оспаривать мнение главных авторитетов.

Об Алексее Николаевиче не принято было говорить громко, можно было лишь вспоминать в задушевных беседах. В первую годовщину его смерти бывшему помощнику Косыгина А.Г. Карпову, тяжелобольному человеку, удалось с большим трудом, после многочисленных согласований поместить скромную статью на страницах «Правды». А в следующем году «Советская Россия» опубликовала две фотографии, где Алексей Николаевич был снят в домашней обстановке с М.А. Шолоховым и А.И. Хачатуряном. Им были предпосланы комментарии моей жены, дочери А.Н. Косыгина Людмилы Алексеевны, сделанные по просьбе газеты.

Людей, хорошо знавших Алексея Николаевича, с каждым годом остается все меньше. Самым близким человеком в его жизни была Людмила, единственная дочь, которая с уходом из жизни отца, последнего представителя из рода Косыгиных, сочла возможным взять его фамилию и стала Гвишиани-Косыгина. Она унаследовала многие черты характера Алексея Николаевича, а также определенное внешнее сходство, особенно необычайно синие глаза. 13 января 1990 г., после нескольких лет мужественной борьбы с фатальным заболеванием, ее жизнь прервалась. Это случилось за несколько дней до сорокадвухлетия со дня нашей свадьбы.

* * *

Я прожил долгую и очень интересную жизнь с этими родными мне людьми. Мы привыкли совместно вырабатывать свои действия, обсуждать поступки и старались с максимальной ответственностью оценивать все происходившее в нашей жизни. Едва ли мне когда-нибудь удастся избавиться от ощущения невосполнимой потери и одиночества, хотя я окружен вниманием своих достойных детей и внуков, моих истинных друзей.

Описать жизнь и деятельность Алексея Николаевича Косыгина, то, что испытал и через что прошел он в своей жизни, – неподъемная задача для одного человека. Я ограничусь лишь некоторыми сугубо личными и далеко не полными воспоминаниями. В потоке событий одно запомнилось ярче, другое сгладилось в памяти, поэтому, может быть, что-то значительное осталось в стороне.