Кот

Филиппыч - флагманский врач. 08.30 утра. Доклад у начальника штаба. Уже обсудили море, выход, когда, кто, кого. Слово флагманскому врачу.

Он начинает, немного раскачиваясь:

– Тут на ПКЗ две собаки… я не знаю… они гадят… я не знаю… Эти собаки…

Начштаба, скрипнув креслом от нетерпения:

– Значит, так! Собак убрать!

Доклад на следующее утро. Уже обсудили море, выход… Слово флагманскому врачу:

– Тут опять эти собаки… я не знаю… гадят… эти… собаки…

Начштаба, крякнув:

– Так! Удавить! Утопить! Принять меры!

Третий день. Доклад: море, выход… Слово флагманскому врачу:

– Тут эти собаки…

Начштаба стонет и тонким голосом с надеждой:

– Неужели гадят?

В ответ долгое:

– Да-а-а… я не знаю…

Потом энергичное справа:

– Я знаю! - это флагманский по живучести, и все сразу обращаются к нему. - Я знаю, что надо делать!

– Ну?!

– Надо им жопу зашить!

Начштаба немедленно сейчас же с облегчением:

– Вот! Утверждается! Филиппыч! Прости, но жопу зашивать - это уже по твоей части!

Результат: больше Филиппыч о собаках не докладывал.

Вывод: видимо, зашил им жопу.

Негорючий керосин

К вертолетчикам назначили нового орла по пожарной безопасности. Старый никогда по территории не ходил, а новый сразу же отправился.

Первое, что он увидел, - это как заправляли вертолет керосином: два вертолетчика заливали его с помощью шланга в вертолетное темечко и при этом курили.

– Почему курим? - спросил орел.

– А чего не курить? - ответили ему. - Это ж негорючий керосин. Недавно изобрели. Да вот, - вертолетчики нацедили керосина в ведро и бросили туда окурок.

Тот зашипел и сейчас же потух.

Дело происходило на морозе, и вертолетчики ничем не рисковали. Взрываются-то пары.

А от мороза они не образовываются.

Орёл обалдел, схватил ведро с керосином и помчался в курилку.

– Вот! - закричал он ослабевшим от курева. - Изобрели! Негорючий керосин!

После чего он поставил ведро на пол, выхватил у ближайшего очумевшего от такого напора курильщика изо рта охнарик и, размахнувшись, остервенело запустил его в ведро.

Пары к тому времени уже успели образоваться.

Тепло же.

И как юхнуло! Столб огня до потолка, и там всё выжгло.

Еле успели отшатнуться.

Тот орёл долго потом был не в себе, а рядом. Его спрашивали: "Вы в школе-то учились?"

А он отвечал: "Так негорючий же был".

Смурно

Старпом Гаврилов, знаменитый своим выражением "не ссы мне соль на раны", медленно движется вдоль строя.

Он огромен и сучковат.

В смысле старпом, конечно.

Собственно, построения еще нет - команды не было, люди стоят сами, а старпом не выспался: ночь на борту, отработка по борьбе за живучесть полное "г", козлы вахтенные, вентиляция в каюте, вонища, спал лицом в подушку и опух.

Строй чирикает, как весенние воробьи: офицеры еще сорок минут назад лежали на женщинах, хорошо, тепло, старпом идет.

И вдруг ему почудилось, что где-то на траверзе сказали слово "старпом". Он мгновенно разворачивается всем телом - и первому попавшемуся лейтенанту: "Закройте рот!!!"

Это даже не крик, это рев, камнепад, рык, обвал, стихия так падает.

Оцепенели. Одеревенели. До того неожиданно. Да. Секунда проходит, потом старпом движется далее, и с боков, потихоньку попробовав зачирикали вновь…

Взамшело

Если б не патруль, я бы затерялся в этом городе, как плевок в ночи.

А так не получилось.

Я наткнулся на него на вокзале.

– Товарищ капитан третьего ранга! Почему не отдаете честь?!

Их было двое: капитан первого ранга и второго.

Они шагнули ко мне из прошлой жизни, а меня в этот момент уже ждала жизнь настоящая. Их надо было нейтрализовать.

И я заговорил.

Немыслимой скороговоркой.

– Виноват! Товарищ капитан первого ранга! Взамшело! Потерян! Светофоры, переходы, женщины, троллейбусы! Только что из белого безмолвия: рыбы, раки, росомахи, карельские берёзы! Ошарашен, товарищ капитан первого ранга, лишен чувства реальности происходящего и в настоящий момент готовлюсь к отданию воинской чести! Асфальт не позволяет мне сразу и без кривлянья принять строевую стойку, но все это поправимо! Все это поправимо!

Капитан первого ранга смотрел на меня с пониманием.

Капитан второго ранга смотрел на меня во все глаза, и в глазах у него был вой Кассандры.

– Подводник? - вяло спрашивает капраз.

– Так точно! - отвечаю вихрем.

– Свободен, - говорит он мне, а испуганному напарнику замечает: - Спокойно. Это не сумасшедший. Это подводник. Слышишь, как быстро говорит? Учись их отличать. Они все так говорят. Пусть идет. Раз подводник - значит, уже наказан.

Карпуша

Командир БЧ-5 Федор Федорович Карпуша был тихий алкоголик - три зуба во рту.

Маленький, с ручками, растущими из-под мышек, круглый и мягкий, - он никому не мешал, всегда ходил и напевал - три зуба во рту.

Особенно перед тем, как спирт получал.

Потом он запирался в каюте на три дня и пил - три зуба во рту.

А его Колтону заложили - три зуба во рту.

А Колтон - флагманский. Огромный, сильный, страшный - глаза безумные.

И жутко-жутко волосатый.

Он такой волосатый, что у него на груди волосы легко рубашку протыкают.

Он пришел на корабль поступью солдата Фридриха Великого - тух! тух! - спустился вниз - и к двери механика.