Кот

Пошёл он-таки - в последний момент забросили, - пошел, но сейчас же придумал, что его при всплытии в надводное положение обязательно вертолетом снимут.

Конечно, снимут. Как же без него эта вонючая конференция.

– Пришлют вертолет, и меня…

Снимут. Перевезут. Подмоют. Усадят в президиум. Конечно. Обязательно. А как же!

И вот всплыли в районе. А вокруг вертолетов летает тьма-тьмущая: датские, голландские, английские - тьма.

А комсомольцы их все равно не отличат. Им же главное - на конференцию попасть. А на чьем вертолете они туда попадут, им же не важно.

И отбили радиограмму: "Передать в квадрате пять Ветлугина-комсомольца на вертолет для прибытия на конференцию, для чего оставшиеся продукты выдать ему сухим пайком".

Две сетки доверху нагрузили: картошка свежая, картошка сухая, лук, чеснок, рис (пятнадцать грамм), крупа ячневая, яйцо куриное (одно), хлеб черный (четыреста грамм), хлеб белый… говядина… - в общем, две сетки.

Доверху.

И по трапу с удовольствием помогли.

А на мостике командир.

И вертолеты, как бабочки, летают.

А он выбрался на мостик, кряхтит, и, кивая на датский вертолет:

– Это за мной, товарищ командир!

Командир, обернувшись, даже рожу помял.

– На конференцию… комсомольскую… прислали…

Вот у них у обоих лица были через мгновенье - это ж одна красота!

С дикой силой

Человек на флоте мечтает. Он так мечтает, человек на флоте, с такой дикой силой, что мечты его иногда сбываются.

Вот мечтали Вовка с Витькой с курсантских миндалин, что перед самой пенсией целый год будут служить на лодке-музее. (Это некая лодочка. Ее на землю выволокли, все внутри отмыли и сделали музей - кассирша, поломойка, четыре матроса, столько же мичманов и столько же экскурсоводов из бывших командиров кораблей).

– А мы на ней начальниками и баб там трахать!

– Точно!

И все это с такими многочисленными слюнями, соплями и уютными потягиваниями, что не прошло и двадцати лет, как их последовательно - одного за другим - перед самым увольнением в запас с проклятущих дизелей в этот санаторий назначили.

Эх, мандарин крученый, жизнь наступила!

И немедленно баб!

Да!

Немедленно! С визгом и пополам!

Затащить на экскурсию, все ей показать, по всем щелям - трубы, трубы, трубы - протащить на карачках и волоком и потом поднять, подвести к открытому торпедному аппарату, а там светящаяся дорожка из лампочек, которая уходит далеко вглубь - красиво и перспективно.

И говоришь бабе:

– А вы не хотели бы в этом удивительном месте потрахаться?

А она, потрясённая:

– Хочу! - и ты её ставишь головой в аппарат, и через некоторое время она как начинает стонать - а в аппарате эхо быстрое побежало-побежало-побежало: - А-ааа… А-аааа… А-аааа-мочки!

В общем, мечта!

Целый год так служили.

Я с командиром

Я с командиром давно враждую, а тут аттестация подоспела, и он решил мне дать объективную характеристику, чтоб хоть как-то меня уесть (чтоб им ровненько на жопу сесть).

А мне на всю его писанину плевать - хыррр-тьфу! - с расстояния одного метра обсосанными косточками вяленой вишни, коломягина мать, и переводиться я никуда не собираюсь, и как он только скажет мне: "Не будет вам в академию положительной характеристики!" - так я ему в ответ: "А на кой куй мне ваша академия? Чему меня там научить могут?" - на что он говорит: "Ну, блин!" - но сделать ничего не может.

Да и как тут сделаешь, если я классный специалист и об этом все знают?

А в характеристике были такие обязательные слова, как "отличник… специалист… политику понимает… делу предан".

Они шли сплошным потоком, и вставить туда что-то живое никак не получалось.

Он пока вставлял - испариной покрылся.

Не выходило у него.

Не выкраивалось.

Наконец пристроил. Между фразами "Мореходные качества хорошие" и "Уставы Вооруженных Сил знает" он вставил одно только слово: "Ленив" - и два дня ходил жутко довольный.

Прошу вас

А меня на крейсере здорово встретили. Командир стоял у трапа. Я представился, а он: "Здравия желаю, товарищ лейтенант!" Я, честно говоря, немного даже смутился: командир - и вдруг с лейтенантом так отчетливо здоровается. Ну, думаю, наверное, положено так, и тоже поздоровался. А он мне говорит: "Очень вовремя вы у нас появились. Сейчас я вас провожу в кают-компанию и представлю всему офицерскому составу". И вот идем мы с ним, он впереди, я сзади, но в проходах и перед дверью он останавливается, пропускает меня вперед и всякий раз говорит: "Прошу вас".

А идем мы довольно долго, как мне показалось. Я уже в трапах и переходах совершенно запутался, но вот подходим к кают-компании, входим, а там офицеры - красивые, все в парадной форме, - с шумом встают, и командир меня представляет, подводит к каждому, знакомит, мне пожимают руку, смотрят в глаза с сумасшедшей любовью и все такое.

На мгновение мне даже почудилось, что я в прошлый век попал: в кают-компании сервировка, вестовые порхают, рояль и за ним кто-то музицирует.

"Прошу за мной", - говорит командир, и ведет меня далее. Опять идем очень долго, опять "Прошу вас!" - и, наконец, подходим к какой-то яме.

Командир, ни слова не говоря, в яму, я - за ним. Спустились.