Кот Барбосный. Весёлые рассказы

– Все мальчишки дураки, – пожала плечами Аня. – Нарочно вот приеду и подарю тебе горный велосипед. Вот тогда посмотрю, как ты поприкалываешься…

– А вдруг я уже уеду? – сказал Тимофей. – Я в офицерское училище хочу. Давай уже славься скорей.

– Но ты же вернёшься потом?

– Куда ж я денусь? Кто порядок-то наводить будет? Браконьеров этих гонять, пьяниц, лентяев и тех, кто на берегу мусорит?

У Оли тоже были идеи – всё заасфальтировать. Кроме полей и лесов, конечно. В такие деревни, как Кошки или Вишнёво, будут ездить автолавки, аптеки и парикмахерские. А ещё концерты с настоящими знаменитыми артистами. Старикам вообще всё будет бесплатно. У каждой одинокой старушки будет няня-богатырь для пиления дров, таскания воды и разговоров. Детям запрещено будет летом жить в больших городах. Детей (можно, кстати, с мамами и папами) надо отправлять в деревни с одинокими старушками, для воздуха, шума и взаимного веселья. Чтобы в каждой такой деревне располагался маленький детский лагерь отдыха!

– Точно! – сказала Даша. – Тогда местные смогут работать вожатыми, поварами и просто помогать. Будет работа, и никто не станет уезжать.

– А главное, – решил Филипп, – отменить границы и визы, чтобы люди ездили друг к другу в гости, смотреть, у кого можно научиться полезному. И ещё, конечно, придумать один для всех общий язык.

– Ну, такого не бывает, – это Аня сказала.

– Это у взрослых не бывает, а у детей должно быть, – решил Филипп.

– Точно! Надо придумать общемировой детский язык! – согласилась Оля. – Поговорю с папой, он умный, что-нибудь посоветует.

9

В деревне, конечно, весело. Особенно летом. Только в августе многие дачники уезжают на юг и становится тихо и скучно, почти как зимой.

А тут ещё солнце куда-то девалось, не видно уже несколько дней, наверное, тоже на юг уехало.

Никого не осталось, кроме Оли. Тимофей от скуки пошёл к ней в гости. Хотя у Оли тоже не очень-то весело – если Олиного папы нет дома, то командуют мама и бабушка, надо разуваться, Тимофей этого не любит, потому что носки у него не всегда одинаковые, так получается…

А папа Олин почти всё время на работе в Москве.

На веранде Оля, отвернувшись к окну и высунув кончик языка, что-то резала большими ножницами. Слышалось, что играют на гитаре – по радио, что ли? Пахло чем-то вонючим.

– Привет, – не поворачиваясь, сказала Оля. – У меня тут кладбище шершней.

Действительно, на деревянном подоконнике валялись огромные дохлые и полудохлые шершни, и Оля разрезала их пополам большими ножницами.

– Я их сначала одуряю этой вонючкой из баллона, чтобы они не могли летать, а потом разрезаю пополам. Там есть ещё ножницы, давай тоже!

– Да? – нерешительно спросил Тимофей.

– А ты думай, что это твои враги, – посоветовала Оля. – Вот, например, это у меня Олеся Тарасовна по сольфеджио, ужасно вредная. Это Алиска, она надо мной на физре смеялась… А это – лень, дурость, разгильдяйство и равнодушие.

Тимофей тоже представил себе своих врагов, и дело пошло!

Пятым был врач Сергей Борисович, который, когда мама спросила, что делать, чтобы младшая сестрёнка не болела аллергией, ответил «снимать штаны и бегать».

Сергей Борисович приятно хрустнул и развалился на две части. Из него потекло что-то жёлтенькое. Тимофей вздохнул от удовольствия, но тут вошла Олина бабушка:

– Вы что делаете?! Нелюди! Бедные жучки! Да что же это такое! – запричитала она. – Жучёчки бедные…

За стеной перестали играть на гитаре.

– Не паникуйте, Инесса Вадимовна, – послышался голос Олиного папы. – Шершень – паразит, кровососущее насекомое, чей укус опасен для здоровья, особенно людей с маленькой массой тела. К тому же, у шершней нет нервных окончаний.

– А у бабушки есть нервные окончания? – заинтересовалась Оля, лязгая ножницами.

– Нелюди! – застонала бабушка.

Олин папа вышел на веранду и забрал у Тимофея и Оли ножницы.

– Пойдёмте, братцы, погуляем, – предложил он.

Вот это да! Олин папа дома, играет на гитаре, никуда не спешит и сам предлагает погулять!

Трое вышли на улицу, кутаясь в целлофановые плащи. Лил дождь.

В гнезде на водокачке сидели аисты. Вернее, мама и двое детей сидели в гнезде, а папа, самый большой аист, сердито нахохлился и честно мок на макушке столба с проводами.

– Обиделся на своих, – догадалась Оля.

– Замучили они его, вот как вы меня, – сказал Олин папа.

Из-за озера ветер гнал тёмные тучи. Они летели чёрными некрасивыми клочьями, как будто на небе кто-то ссорился, дрался и пускал «клочки по закоулочкам».

– Там у них фабрика тёмных туч, что ли? – спросил Олин папа. – Не знают, что туч уже полно, и всё продолжают их делать.

– А я знаю, из чего делают тучи! Из недоставленных эсэмэсок и символов, которые не может прочитать Word, – сказала Оля. – Нам на «окружающем мире» практиканты говорили.

– Это пурга, – поправил папа.

– Пурга из снега, а тучи точно из недоставленных эсэмэсок.

– А из того, что остаётся и не годится даже для туч, из этих остатков делают крабовые палочки, – решил папа.

Оля обожала крабовые палочки и огорчалась, что ей запрещают съедать по пять упаковок сразу.