Кот Федот. Книга первая

Но то были мелочи. По-настоящему печальным во всей этой истории было то, что мама настрого запретила Свете поддерживать с отцом каким-либо отношения. По её словам, человек, который не смог сохранить семью и чьи достижения в жизни ограничивались лишь захудалым, не приносящим почти никакой прибыли автосервисом, был не в состоянии оказать на свою дочь хоть какое-то положительное влияние. Света, конечно, подозревала, что мама вряд ли выгнала бы её из дома, решись она ослушаться. Но не подчиниться твёрдой материнской воле всё равно не сумела.

«Я больше не могу с тобой общаться, мне нельзя», – написала она отцу в тот злополучный день. Отец ничего ей на это не ответил, но Света знала, что так оно будет. Жёсткий, невероятно упрямый (в этом они с мамой стоили друг друга), прошедший через Афган и начинавший свой бизнес в лихие девяностые мужик не стал бы унижаться ни перед кем. Даже перед собственной дочерью, упрашивая её не обделять его своим вниманием. Тем более что та, будучи почти совершеннолетней, уже как-никак должна была начинать жить своим умом.

Спустя несколько месяцев отец всё же прислал сухое сообщение о смерти своей матери, переехавшей много лет назад с другим сыном в Краснодар. В сообщении также было сказано, что усопшая завещала свою старую хабаровскую квартиру именно Свете, своей единственной внучке. И хотя по документам квартира перешла к нему, теперь всю получаемую с неё арендную плату он будет переводить на ту Светину карту, которую они с ней оформили сразу после выпускного. А если Света захочет распорядиться своим имуществом как-нибудь по-другому – пусть даст ему об этом знать.

В ответ на это Света отправила-таки отцу короткое: «Спасибо, папа». Однако с тех пор их общение состояло исключительно из ежемесячных денежных переводов.

– Как же давно мы тут не были! – вновь нарушила молчание Виктория Юрьевна, отмеряя неторопливым цоканьем каблуков ступени каменной лестницы. – А ведь тут так хорошо!

Света, выхваченная из потока размышлений, подняла голову и огляделась по сторонам. Отражая бездонную голубизну неба, неспешно катил волны могучий Амур. Над отрогами Большого Хехцира, прозрачно синеющими в полуденной дымке, клубились пышные облака. Приплыв откуда-то издалека, наверное, из соседнего Китая, они словно замерли на месте и, обласканные солнечными лучами, безмятежно созерцали течение величественной реки.

Негромко шелестела на ветру листва, стрекотали кузнечики, ворковали гуляющие по брусчатке голуби. Вот прямо перед ними с мамой пропорхала жёлтая капустница. Вот стремительно взлетела с земли расщебетавшаяся стайка воробьёв. Вот чуть поодаль проглянули в зелени алые грозди рябины… И чем более уютным и дружелюбным виделся сейчас Свете окружающий мир, тем отчётливее она ощущала, как внутри неё пробуждается некое странное, беспокойное чувство.

Каким-то образом Света тотчас поняла, что это чувство было знаком. И что оно должно было указать ей на что-то очень-очень важное. На то, от чего будет зависеть вся её дальнейшая жизнь. Вся. Одна… Одна-единственная. И нипочём не позволяющая изменить то, что уже произошло. Даже этот крохотный миг, когда на солнце мимолётно блеснула протянувшаяся между кустами тонкая нить паутинки, навсегда останется таким, каким он был. Что уж там говорить о днях, неделях, месяцах и годах…

По правде говоря, Света догадывалась, о чём именно было это бессловесное предупреждение. Просто она жутко боялась облачить его в привычный и понятный язык человеческого разума. Тем более что было уже поздно. Слишком поздно…

…Или всё-таки нет?

Света бросила на маму быстрый взгляд – и вдруг уловила в себе неожиданный и совершенно нелепый порыв: ей захотелось остановиться, схватить мамину руку и – прямо как в детстве – заплакав, кинуться к ней в объятья. И рассказать. Рассказать всё. Взахлёб, сквозь слёзы, судорожно подбирая слова, которые, пусть и с трудом, но обязательно найдутся. А даже если нет – мама ведь и так поймёт, о чём ей хочет поведать её маленькая, глупенькая дочурка…

Резковатый звук маминого рингтона заставил Свету опомниться и прийти в себя.

– Да, Эдуард Львович, – строгим, деловым тоном ответила на звонок Виктория Юрьевна. – Нет, но скоро буду, минут через двадцать. Да, проект можете взять у Екатерины.

Она убрала телефон обратно в сумочку и, не поворачивая головы, коротко обронила:

– Пойдём. Меня уже потеряли.

– Пойдём, – послушно отозвалась Света.

Сочные краски, которыми так ярко засверкало было всё вокруг, разом поблёкли. А то, что так отчаянно, словно из последних сил, встрепенулось у Светы в душе, замерло и затихло. И девушку – уже отнюдь не впервые за минувшие месяцы – захлестнуло ощущение тупой, мрачной безысходности.

Вот только теперь эта безысходность почему-то казалась ей несравнимо горше, чем когда-либо прежде.

Глава 2. Найдёныш

– Ты сегодня долго? – спросила Света, когда они по привычке встретились перед входом в мужскую раздевалку.

– Полтора часа максимум, – уверенно ответил Антон. Но девушка знала, что этого времени ему, как всегда, будет мало.