Кот и его Хозяин (СИ)

Полюбовавшись своей работой ещё чуть-чуть, мой опекун вновь взялся за дело, пустив на дрова чем-то не приглянувшуюся ему дверь, что до того мирно стояло в дальнем углу. Заняло это всего-то примерно полчаса, а щепки так и летели из-под небольшого топорика на ярко-оранжевой, пластиковой ручки. Да, не только люди могут вечно наблюдать за чужой работой...

Пару раз за это время я пытался забраться в мешочек с дичью, оставшийся, как я думал, без присмотра. Что, к величайшему моему сожалению, успехом не увенчалось - оба раза Хозяин зорко пресекал любые посягательства на ужин. А я бы съел только немного, честно заработанную (ну хотя бы квартплатой!) половину. Или не только...

Тем не менее я бы с честью постарался сдержать аппетит!

Мясо сварили в красной кастрюльке, установив её прямо на прогоревшие, но сохранившие ещё нешуточный жар, угли. Кости оставили про запас - если завтра не повезёт, будет из чего сварить бульон. А вот требуха досталась персонально мне... Мррря-ау!

Минуло почти полтора часа. Хозяин, устроившись на свёрнутом вдвое одеяле, для верности подложив ещё и своё, ублажал меня массажем, заодно неторопливо рассказывая о том, о сём. Если первое я воспринимал благодушно-поощрительно, то второе слушал вполуха, чего, в общем-то, от меня и ждали. Хозяину надо было просто с кем-нибудь поговорить, излить душу, раскаяться. Рассказать обо всём, что случилось с ним после Катастрофы. И я слушал, согласно муркая на особо эмоциональные предложения, слушал, сыто жмурясь в его, часто не по-детски стекленевшие, глаза, слушал, громко урча от каждого движения его, часто замирающей и подрагивающей руки. Слушал, легкими прикосновениями поглаживая искорёженную Искру, будто бы вывернутую на изнанку, багровой, всю в могильно-черных трещинках сердцевиной. Это было жутко и неправильно, не такая Искра должна быть у подростка, только-только начавшего входить в взрослую жизнь. Не такая... не такая избитая колёсами жизни, не такая изувеченная гнётом предательства и удара в спину. Не такая обездвиженная убитой совестью. Не такая чёрная. В конце концов.

Я осторожно обходил вокруг неё, пытаясь найти лазейку. Прикасался к жгуче-отвратительному боку, изо всех сил стараясь сломит кожуру, такую мягкую и податливую на вид. Хоть как-то помочь...

И она поддавалась.

Бледнела.

Ещё немного, и чёрные щели, от которых, кажется, веяло самой замогильной тьмой, начали медленно, нехотя зарастать. Нездорово-багряный окрас потускнел, став всего лишь красным. И с боку, чуть левее меня, отвратительную оболочку прорвал тонкий, слепящий луч золотистого, тёплого света. Вырвавшись из-под смрадного гнёта, он рванулся, дёрнулся, пытаясь освободиться, но... был не в силах.

Пока ещё не в силах.

В моей же задаче - как только возможно приблизить этот момент.

***

Открыв глаза, я понял, что утекло немало времени. Костёр окончательно прогорел, рассыпавшись тёплой кучкой пепла, кое-где задорно подмигивающей мне алыми искорками. За окном медленно светало.

Хозяин спал.

Старательно обнюхав его лицо, я довольно муркнул. На потрескавшихся, разодранных в уголке рта губах покоилась мягкая, счастливая улыбка. Она, словно тот золотой лучик, осветила мрачное и вечно напряжённое лицо, сделав его неповторимо моложе и мягче...

Да, не только Хозяин сегодня мог гордиться своей работой.

Глава II

Даниэль и Скот, центр Города, 14.05.23

7 часов 31 минута до заката

Обугленный бетон треснул, крошась под кроссовкой, поехал, шелестящим водопадиком обрушившись в тридцатиэтажную бездну. Забыв от ужаса дышать, я всем телом вжался в почерневшую стену, неосознанно наблюдая за длинным сероватым языком осыпи. Томительные секунды... наконец, он достигает нагромождений валунов, некогда бывших асфальтом и тут же взметается белёсым облачком, будто разорванный изнутри.

Судорожно вздохнув, я с трудом перевёл взгляд, трясущимися, неверными пальцами, опираясь скорее даже на ощупь, чем на зрение, отыскал ещё одну трещину, ухватился. Падения осколков отсюда слышно не было - ветер, задорно свистя в ушах, уносил все звуки, рождённые внизу.

Ещё один шажок по карнизу. Шажок между жизнью и смертью. Между гибелью и спасением... мышцы ноги сведены болезненной судорогой, в груди, где-то пониже горла, мечется безумный ужас, глаза до боли всматриваются вперёд, туда, где слева сверху в стене зияет провал, столь желанный и... недосягаемый. Казалось бы - вот он, всего пара метров от окна!..

И снова шажок. Осторожный, скорее даже робкий. Неожиданно под ногами треснуло, карниз, угрожающе заскрежетав, пошёл трещинами. Давящий горло страх, наконец, вырвался на волю, и я, одержимый ледяным ужасом, с нечленораздельным воплем что было сил бросился вперёд, отталкиваясь от падающих обломков. Пальцы, мёртвой хваткой вцепившиеся в надёжную опору низа проёма, обожгло - вес тела, увеличенный рюкзаком за плечами, с силой ударил по рукам; с одной ладони кое-где содрало кожу, и мне пришлось, на мгновение забыв о страхе, разжать её, повиснув на другой.