Кот и крысы

Шварц несколько забеспокоился. Он уже знал, что обер-полицмейстер вычитывает в выражении лиц всякие неожиданные вещи. Но беспокойства своего постарался не показать, кликнул Ваню с другим кнутобойцем, столь же приятной внешности, из монахов-расстриг, по имени Пигасий и по прозвищу Вакула, что свидетельствовало о его ярославском происхождении, так там звали почему-то буйных шалопаев.

Они помогли архаровцам затолкать в кабинет «замоскворецкий полон», как прозвал его Тимофей, - понурых мужчин и женщин, одетых кто во французскую ливрею или открытое платье, кто - в сарафан или даже в армяк, а по лицам - доподлинно русских мужиков и баб. Их взяли на кухне, в конюшне и каретном сарае, в людской, горничных - в комнатах их блудливых хозяек, а лакеев - в общей толпе, окруженной и плененной в больших сенях.

Некоторое время Архаров задумчиво смотрел на шулерскую дворню. Смотрел исподлобья, тем самым своим взглядом, который не всякий даже безвинный человек мог спокойно вынести.

– Эти - по моему ведомству, - твердо сказал Шварц. Стоявший рядом с ним Ваня Носатый кивнул и, повернувшись к пленникам, вдруг подмигнул.

– И по моему, - негромко добавил он.

В ответ ему был близкий к панике испуг пойманных слуг.

– Да мы что? Да нас тут наняли! Да батюшки мои, господа хорошие! Да разве ж мы понимали?! Да мы-то по хозяйству! - наперебой затрещала челядь.

– Погоди, Карл Иванович. Выпороть их ты всегда успеешь, - отвечал Архаров. - Видишь - все здешние, никуда не денутся.

– А чего их пороть? - спросил Шварц. - Они мне для дела сгодятся. Выпороть никогда не поздно. Слушайте меня. Две у вас дорожки - либо упираетесь и молчите, тогда - ко мне в подвал, тем более, что кнута вы заслужили. Либо - с сего дня становитесь моими ушами. Куда бы вы ни нанялись, работаете на меня, мои приказы выполняете. Платить буду, когда сочту нужным. Коли согласны - вас сейчас же всех перепишут поименно и, оставив ваши паспорта и отпускные бумаги в канцелярии, отпустят. Найдете новых хозяев - тогда получите их обратно. Коли нет - не обессудьте.

– А чего делать-то? - осмелившись, спросил человек в ливрее, о котором Архаров сразу мог бы сказать - кучер, и кучер толковый.

– Ушки на макушке держать. Коли велю - присмотреть за каким человечком, куда пошел, да что делал, да с кем говорить изволил. Служба нетрудная. Не угодно - мои молодцы в подвале к вашим услугам. Что, Вакула, не пожалеешь кнута?

Вакула оглядел пленных с видом знатока.

– Лучших плетей не пожалею, - прогудел он. - Коли кому не терпится - можно прямо отсюда же ко мне в подвал.

А больше ничего и говорить не пришлось.

Ужас на лицах был лучшим ответом и говорил о полнейшем согласии.

Однако не на всех.

– Эй, братец, поди-ка сюда! - велел Архаров высокому лакею с напудренными волосами. Тот подошел. Архаров сделал еще знак рукой и встал так, чтобы его новый собеседник оказался спиной к шулерской челяди.

– Вот этого, Ваня с Вакулой, вы мне сейчас на дыбу вздерните, и чтоб не меньше трех висок, да еще пощекочите-ка мне его горящими вениками, - спокойно, как если бы приказывал подать горячий кофей, сказал Архаров.

– С нашим удовольствием, - отвечал Ваня. - Ваша милость, да он глухой!

На лице лакея не отразилось ни страха, ни даже волнения.

– Кабы глухой - не так уж глупо. В притоне такой слуга на вес золота был бы - там всякое говорят… Нет, Ваня, он не глухой, - произнес Архаров даже как-то задумчиво. - Я все за ним слежу… Рожа-то у него тоже говорящая…

– И что же говорит? - спросил Шварц.

– А то и говорит, что не глухой - глухие, дожив до таких лет, приучаются по губам понимать. А просто по-русски не разумеет. Ваня, сделай милость - выгляни, кликни Тучкова. А ты, Вакула, стань в дверях. Потом этих голубчиков за то, что не выдали, вниз…

– Ваше сиятельство! - с таким истошным криком арестованная дворня, чуть ли не вся разом, повалилась Архарову в ноги. - Простите, помилуйте дураков!… Не виноваты мы! Он так велел!

– Кто это? - дождавшись тишины, спросил Архаров, тыча пальцем в не разумеющего по-русски лакея.

Не успел хоть кто-то из дворни собраться с духом, как вошел Левушка.

– Чуть было нас не околпачали, - сказал ему, усмехаясь, Архаров. - Спроси этого мусью, как его прозвание.

– Тебя околпачишь! - развеселился Левушка, задал вопрос и получил пространный ответ.

– Его звать мусью Перрен, - вместо Левушки перевел один из коленопреклоненных.

– Он говорит, что главным у них был кавалер де Ларжильер, - добавил Левушка.

– А вы что скажете? - спросил Архаров у дворни.- Молчите? Заврались вы, братцы. Все еще его боитесь? Не след. Вам бы вон Вани бояться, а с этим мы живо разделаемся…

И тут Архаров, к общему удивлению, быстро и ловко, как кот лапой, сдернул с Перрена парик.

– Ну, точно он, Карл Иванович, глянь - левое ухо обгрызенное!

Шварц подошел и на попытку Перрена прикрыть ухо отвечал неожиданно - ухватив его за пальцы, так их вывернул, что француз взвыл.

– Вон оно, ухо. А сей кавалер долго еще карт в руки не возьмет, - преспокойно произнес Шварц.