Кот, который читал справа налево

Квиллер включил наружный свет, который отбрасывал слабый желтый отблеск на пожарную лестницу, и подумал: «Что этот парень имеет против использования дополнительного освещения?» Он вспомнил, что видел электрический фонарик в кладовке, и пошёл за ним удобный, с длинной ручкой, прекрасно управляемый, мощный, просто прелесть. Всё, что было у Маунтклеменса, было прекрасно: ножи, сковородки, кастрюли, даже электрический фонарик. Мощный луч от фонарика осветил стены пустот двора, тяжелые деревянные ворота, деревянную пожарную лестницу. Комья замерзшей грязи прилипли к ступенькам, и Квиллер решил отложить дальнейшее исследование до утра. Завтра он сможет взять сюда Коко, чтобы было веселее.

В этот вечер он пошёл ужинать в расположенный неподалеку ресторан, и кареглазая официантка была похожа на Зою. Потом он вернулся домой и поиграл с Коко, движения кота напомнили ему о пропавшей балерине. Он зажег в камине газовые горелки и просмотрел потрепанную книгу по экономике, которую купил в пресс-клубе; статистика вызвала в памяти Девять-о-Два-Четыре-Шесть-Восемь-Три или Пять?

В воскресенье он нанёс визит Нино (ударение на «о»!).

Дом-мастерская скульптора находился в гараже и был мрачным, как и звуки, которые доносились из него. Бывший владелец гаража не потрудился навести в нем порядок, и унылые произведения Нино лишь усиливали ощущение хаоса.

Постучав и не получив ответа, Квиллер вошёл в скопление безрадостных, ненужных вещей. Там были старые ободы колёс разбитые бутылки, куски бетона, оловянные банки разных размеров и выброшенные оконные рамы и двери. Он обратил внимание на детскую коляску без колес, витринный манекен без рук и головы, кухонную раковину, окрашенную в яркий оранжевый цвет изнутри и снаружи, железные вороте, покрытые ржавчиной, деревянную кровать в модерновом стило депрессии 1930 года.

Свисавший с потолка обогреватель изрыгнул в лицо Квиллеру струю теплого пара, в то время как сквозняки парализовали холодом ноги на уровне лодыжек. И при всём этом с потолка свисала на канате хрустальная люстра невообразимой красоты.

Потом Квиллер увидел скульптора за работой. В глубине на платформе стоял Предмет, огромный, сделанный из деревянных отходов, страусовых перьев и кусочков блестящего олова. Нино приделывал к голове монстра два колеса от детской коляски.

Он крутанул колеса и отошел назад; вращающиеся спицы, блестевшие на свету, превратились в злобные глаза.

— Добрый день, — сказал Квиллер. — Я друг Зои Ламбрет. Вы, должно быть, Нино?

Скульптор, казалось, впал в транс. Его рубашка и брюки, явно на два размера меньше необходимого, были заляпаны краской и смазкой, борода нуждалась в стрижке, волосы давно не знали расчески. Несмотря на всё это, он выглядел красавцем, с классическими чертами лица и завидным телосложением. Он посмотрел на Квиллера невидящим взглядом, потом опять повернулся к Предмету с вращающимися глазами, зачарованно глядя на него.

— Вы дали ему имя? — спросил Квиллер.

— Тридцать шесть, — ответил Нино и, закрыв лицо руками, заплакал.

Квиллер сочувственно подождал, пока скульптор успокоится, и спросил:

— Как вы создаёте эти произведения искусства? Какова ваша технология?

— Я живу ими, — сказал Нино. — Тридцать шесть есть то, что я есть, был и буду. Вчера ушло, и кого это волнует? Если я подожгу эту мастерскую, я буду жить в каждом прыгающем огоньке, в каждой вспышке.

— Вы всегда обеспечены материалом?

— Если я обеспечен, то обеспечен! Если нет, то нет, Всё взаимосвязано. Человек любит, ненавидит, плачет, играет. Но что может сделать художник? БУМ! Вот как это бывает! Мир непостижим, мир непостижим, мир непостижим.

— Космическая концепция — согласился Квиллер — Люди на самом деле понимают наши замыслы?

— Они изнуряют свои мозги, пытаясь понять, но я знаю, и вы знаете, и все мы знаем… Что мы знаем? Ничего!

Нино в порыве энтузиазма подошёл поближе к репортёру для продолжения беседы, и Квиллер благоразумно попятился.

— Нино, вы, кажется, пессимист, но разве ваш успех в галерее Ламбретов не позволяет вам с оптимизмом относиться к жизни?

— Теплая, изменчивая, осторожная, слабая женщина. Я беседую с ней, она беседует со мной. Мы общаемся.

— Вы знаете, что её муж мертв? Убит.

— Все мы мертвы, — сказал Нино. — Мертвы, как дверные ручки… Дверные ручки! — Он закричал и ринулся в гору хлама в отчаянном поиске.

— Спасибо, что вы разрешили мне посмотреть вашу мастерскую, — сказал Квиллер и направился к двери. Когда он проходил мимо заваленной разным хламом полки, на ней что-то блеснуло золотом, Квиллер повернулся и сказал через плечо: — Вот дверная ручка, если это то, за чем вы охотитесь.