Кот, который читал справа налево (сборник)

Банзен и Квиллер недоверчиво переглянулись, и Кендал отошел поговорить с группой телевизионщиков.

Некоторое время Квиллер играл нефритовой пуговицей, которую дал ему Тейт. Он держал ее в кармане среди прочей мелочи. Наконец он сказал Банзену:

– Сегодня утром я звонил Дэвиду Лайку.

– Как он держится?

– Вроде не слишком расстроен. Сказал, что нефрит застрахован, а миссис Тейт была невыносимым созданием и устраивала своему мужу адскую жизнь.

– Еще как верю! Она была ведьма, нет, полторы ведьмы! А что он думает насчет того, будто в этом замешан Паоло?

– Когда я говорил с Лайком, об этом еще не было объявлено.

Бруно, бармен пресс-клуба, вертелся поблизости в ожидании заказа.

– Больше ничего, – бросил ему Квиллер. – Мне надо перекусить и топать обратно на службу.

– Вчера я видел ваш журнал, – сказал бармен. – Мы с женой почерпнули из него уйму дизайнерских идей. С нетерпением ждем следующего выпуска.

– После того, что случилось на Теплой Топи, можете и не дождаться, – ответил Квиллер. – Кому теперь захочется, чтобы его дом красовался на страницах журнала…

Бруно покровительственно улыбнулся репортеру:

– Может, я смогу вам помочь. Если у вас трудно с материалом, можете сфотографировать мой дом. Мы его оформили сами.

– Какой же стиль вы избрали для своего дома?

Квиллер ждал ответа не без опаски. Бруно слыл среди бедноты чуть ли не Леонардо да Винчи. Таланты его были многообразны, но скудны.

– У меня то, что называется монохроматической цветовой гаммой, – растолковал бармен. – Я завел ковер цвета шартрез, стенную обивку цвета шартрез, шартрезовые драпри и шартрезовую софу.

– Весьма соответствует вашей профессии, – сказал Квиллер, – но позвольте мне поправить вас в одной детальке. Мы никогда не называем драпировки «драпри».

Пять

Перед тем как отправиться на вечеринку с коктейлями к Дэвиду Лайку, Квиллер зашел домой переодеться и угостить кота ломтиком солонины, которую купил в лавке деликатесов.

Коко встретил его, выразив кошачий восторг облетом всей комнаты: на стулья, под столы, на стеллажные вершины, потом – вниз, с грохотом и урчаньем, кувыркаясь в воздухе на скорости шестьдесят миль в час. Шатались лампы. Вращались пепельницы. Трепыхались на ветру легкие занавески. Потом Коко прыгнул на словарь и во всю мочь принялся его царапать – приподняв зад, пригнув перед, указуя хвостом ввысь – как горка для катания на санях с флагом на макушке. Царапал прилежно, останавливался, чтобы взглянуть на Квиллера, и снова царапал.

– Играть некогда, – сказал Квиллер. – Я ухожу. Вечеринка с коктейлями. Может быть, принесу тебе оливку.

Он надел брюки, только что прошедшие химчистку, расшпилил недавно купленную рубашку и поискал свой новый галстук. Обнаружил его висящим на ручке дивана. На самом виду оказалась дырочка, и Квиллер застонал. Итак, в добром здравии пребывал только один клетчатый галстук. Он сорвал его с дверной ручки, где тот болтался, и повязал его на шею, ворча про себя. Тем временем Коко уселся на словарь, с надеждой готовясь к игре.

– Нынче вечером игра не состоится, – повторил Квиллер. – Ты слопаешь свою солонину, а потом хорошенько вздремнешь.

Репортер собирался поймать на вечеринке сразу трех зайцев. Он надеялся завести кой-какие полезные знакомства. Хотел взглянуть на фешенебельную и дорогую «Виллу Веранда». И очень хотел снова повидать Дэвида Лайка. Ему нравилась непосредственность этого человека. Лайк оказался не таков, какими Квиллер представлял себе дизайнеров. Лайк не был ни фатом, ни снобом и с небрежным изяществом, как привычную одежду, носил свою эффектную красоту.

«Вилла Веранда», современное дополнение к городскому ландшафту, была восемнадцатиэтажным зданием, огибавшим край живописного парка; балконы имелись в каждой квартире. Квартиру Лайка переполнял веселый смех и звон бокалов; из скрытых усилителей гремела музыка.

Лайк сказал приятно рокочущим голосом:

– Это ваш первый визит на «Виллу Веранда»? Мы зовем это здание «Реванш архитекторов». Балконы получились чересчур солнечными, чересчур продуваемыми и чересчур грязными. Угольная пыль, которая пролетает через мою гостиную, способна выбить глазное яблоко. Но это престижное местечко. В этом доме живет кое-кто из знаменитостей, среди них несколько слепых на один глаз.

Он сдвинул скользящую стеклянную дверь вдоль стеклянной стены и показал Квиллеру балкон, где металлическая мебель стояла чуть ли не на целую треть в воде, поверхность которой рябил ветер.

– Балконы после каждого дождя дня на три превращаются в болото, – сказал он. – Перила при сильном ветре вибрируют и поют «Аве Мария». И обратите внимание на наш уникальный вид – панораму девяноста двух других балконов.

В самой же квартире царила теплая жилая атмосфера. Всюду виднелись горящие свечи, книги в переплетах из дорогой кожи, экзотического вида растения, картины в солидных рамах и груды подушек. В одном углу журчал фонтанчик. А обои, роскошнейшие из всех когда-либо виденных Квиллером, походили на серебряную солому с узором из павлинов.