Кот Ланселот и золотой город. Старая английская история

Все разошлись по домам и сначала делали вид, что никакого указа не было. Однако скоро лесничий по прозвищу Томми-Шныряло наткнулся в лесу на тетку Пегги с вязанкой. Сэр Гриндли велел ее высечь. Пегги выволокли на площадь и задрали рубаху. Неделю после порки она не могла ходить. Да еще натерпелась позору. И с тех пор у нее все время кололо в боку. А сэр Гриндли велел объявить, что с Пегги он обошелся по-доброму. Попадись ему кто другой, он велит выдрать ноги.

Вилланы опять выслушали всё молча, но в лес продолжали ходить. Правда, теперь ближе к сумеркам и с оглядкой: не видать ли Томми-Шныряло. Где ж это видано – хворост не собирать? Погреться у очага – одна из немногих радостей для виллана.

Но Мэйбл сказала Дику: нельзя нарушать закон. Среди Виттингтонов не было воров. Так говорил отец. И Уот Тайлер тоже никогда не был вором. Он так и говорил: мне не нужно чужое.

– Но как же мы будем?

Малютка Мэйбл улыбнулась:

– Будем реже топить. А потом, глядишь, и появятся деньги.

Это было еще до того, как она заболела.

Они топили нечасто, а потом все реже и реже. Но запасы хвороста все равно быстро таяли: в Альбионе осень – время дождей и туманов. И в конце концов хворост иссяк. А денег не появилось.

Как-то ночью Дику приснилось подземелье, полное гномов. Гномы, как мыши, сновали туда-сюда и постукивали по камням крошечными молоточками. Звук молоточков так растревожил Дика, что он пробудился. Гномы исчезли, а звук остался. Дик с ужасом понял: это Мэйбл стучала зубами! Он запалил лучину:

– Малютка Мэйбл, ты что?

Мэйбл сильно знобило, губы ее посинели.

– Холодно, Дик. Очень холодно.

Дик поплотнее укутал Мэйбл в старенькую овчину («Я сейчас. Потерпи!»), быстро набросил плащ и, не думая, бросился к лесу. Ночь – редкий случай осенью – была светлая, лунная. Это неплохо. Все видно. Он быстро – туда и обратно.

Углубляться в лес Дик не стал. По краю хвороста меньше и ветки, как правило, тоньше, но он торопился. Обратный путь – с тяжелой вязанкой – показался длиннее. Дик подгонял себя и приговаривал: «Малютка Мэйбл, чуть потерпи! Скоро будет тепло!» Он даже вспотел, хотя было прохладно.

Когда Дик вернулся, Мэйбл знобило еще сильнее. Все ее исхудавшее тело то и дело вздрагивало, будто Мэйбл везли на телеге по разбитой дороге. Дик свалил вязанку у очага и попробовал высечь искру огнивом. Сырые сучья упорно не хотели гореть. Но Дик был упорнее, и в очаге наконец появился огонь. Дик выдохнул: так-то! – и помог малютке Мэйбл перебраться к огню.

– Спасибо, Дик. Хорошо, – выдавила Мэйбл и стала смотреть в огонь.

И Дик стал смотреть вместе с ней. Пламя скакало по изогнутым сучьям и что-то болтало на своем огненном языке. Дик прислушался повнимательней. В разных звуках – воды, огня, в древесном шелесте листьев – можно услышать слова. Что говорит огонь? Хвастается, что красив.

Да, огонь – это хорошо. Если он в очаге… Бывает другой огонь – как на стене, в часовне. Там на этом огне стоят большие котлы, а в котлах сидят грешники. Говорят, среди них есть воры… Дик поежился, но тут же отогнал от себя видение. Чего это он вспомнил? Вон Мэйбл пришла в себя. И трясется поменьше. Ей от огня хорошо. А без хвороста как же? Дик сделал это для Мэйбл. Правда, мало собрал. Весь хворост того и гляди прогорит.

– Щёрк-щёрк! Щёлк-щёлк – давай ещё! – сказал огонь, забираясь на последнюю толстую хворостину.

Ну да, Дик поторопился. Хотел побыстрее вернуться. А мог собрать в три раза больше. Может, стоит еще сходить… До рассвета есть время. Вдруг Мэйбл опять начнет колотить. Да, надо сходить еще раз.

– Я скоро, малютка Мэйбл.

Огонь в очаге сделался совсем крошечным. Дик сгреб в кучку тлеющие угольки. Огонь обрадовался, подрос. В глазах у малютки Мэйбл отразились блики вспыхнувших язычков.

– А ты смотри на огонь-то. Угли еще горячие.

Небо стало светлее. Луна превратилась в бледное расплывающееся пятно. Дик на этот раз прихватил топор и решил зайти в лес поглубже. Нужны толстые сучья, они будут дольше гореть. Он вдруг решил, что Мэйбл нужно много сидеть у огня. А то в последнее время пальцы ее не слушались. Это от холода, точно. Дик как-то слышал, что огонь может прогнать болезнь. Огонь и тепло помогут вернуть ей силы… Пожалуй, вязанка вышла тяжеловата…

На деревьях зашевелились самые ранние птицы.

– Ага! Вот так та-а-ак! Попа-а-ался! – Кто-то сзади с силой дернул вязанку Дика. – Ну наконец! Я как чуял! Вышел сегодня пораньше! Ты теперь у меня не отвертишься! Я застукал тебя с поличным. Ишь, вязаночку накрутил. Ну, я тебе покажу! – Томми-Шныряло еще раз крепко дернул к себе вязанку. – Вот прямо сейчас и оттащу тебя к сэру Гриндли. Он примерит тебе колодки.

Целый рой крупных бабочек взвился у Дика внутри. У них очень холодные крылья. Кыш! Нельзя поддаваться. Дик рванулся.

– Не рыпайся. Не убежишь. – Томми-Шныряло опять потянул за вязанку.