Кот на плече

В дальнейшем я из кожи вон лез, чтобы реабилитироваться, признаться, не сильно в этом преуспев. Но «Марсианские медведи» все равно открыли счет. Этому предшествовала многоходовая комбинация с виражами за воротами, ложными замахами на пятачке и множеством пасов.

– Олька, ты – молоток!  – поздравляли девушку, забросившую первую шайбу в кубке Марса. Ее обнимали и целовали, я сделал тоже самое, но из-за гермошлема не мог по-настоящему ощутить ее губы на своих щеках. У русских интересный сленг. Узнать бы, почему Ольга – молоток?

Дальше инициативой завладели «Ураганы Марса», среди которых выделялся Ральф. Хоккей у канадцев в крови, к тому же Ральф выступал за университетскую команду, и ему прочили даже какое-то будущее в заштатных клубах НХЛ, но он предпочел спортивной карьере скромную судьбу покорителя Марса. Он тараном шел на наши позиции, а Снупи позволял ему вытворять на площадке все, что угодно.

 В одну из первых таких атак я встал у Ральфа на пути. Это привело лишь к тому, что я оказался лежащим на льду. Снупи посчитал, что правила не нарушены. Я потихоньку приходил в себя, рассматривая марсианские небеса. Ральф тем временем сравнял счет. Поднимаясь, я и не понял поначалу отчего все члены «Ураганов Марса» жмут ему руку и обо всем догадался, лишь увидев, как Кирилл вытаскивает из ворот колесо от передвижных шкафов.

– Ты как? – спросил, подъехавший ко мне Звягин.

– Нормально, – соврал я.

– Прости. Я не сильно тебя задел? – спросил Ральф.

В голове у меня шумело, но вот скажи я ему, что он задел меня сильно, он что, станет меня стороной объезжать? Вот я и ему сказал:

– Нормально.

 За улетевшей за борт шайбой бегал Снупи, вернее ездил. Это ему очень нравилось. Он все-таки был собакой, хоть перед матчем мы и попросили Ральфа на время демонтировать у него хвост, а то русские точно обо всем догадались бы.

При желании мы могли завести в шлемы комментарии Наоми, но это отвлекало, а все ж интересно было послушать, как ей приходится изгаляться, чтобы придать ходу встречи динамизм. У тех, кто следил за матчем по радио, наверняка возникло ощущение, что мы играем не хуже, чем профессиональные хоккеисты, а на площадке кипят страсти. Они и вправду кипели. Меня радовали звонкие женские голоса, звучащие в моем шлеме:

 «Серега – пасую! Иди по краю! Передай на пятачок! Катька – держи канадца! Ленка – дай Тормозу! Обойдется!»

После последних фраз послышался смех. До меня постепенно дошло, что Тормозом они называют меня, и тогда я тоже улыбнулся.

У девчонок никак не получалось остановить Ральфа. Его, наверное, проклинали сейчас все феминистические организации мира, и, хоть за «Марсианских медведей», за исключением меня, играли сплошь русские, я был уверен, что большая часть американцев болела сейчас за нас, а не за «Ураганов». Мне казалось, что по площадке девчонки летают кометами. Просто это я ползал, как улитка. В сравнении со мной все будут кометами.

Персонально опекать Ральфа вызвался Звягин, но к пятнадцатой минуте матча мы все равно проигрывали 3–1. При таком ходе игры ни о каком дополнительном периоде речь не шла. Ну и хорошо. В моем скафандре хлюпал пот, горло пересохло, ноги гудели, и я не знал – доживу ли до того момента, как таймер в моем шлеме, показывающий время, оставшееся до конца поединка, наконец-то доберется до цифры «0». Ох, как же мне было плохо без экзоскелета. Пропади он пропадом этот «Кубок Марса»!

«На черта тебя здесь поставили? Дырка!» – кричали девчонки на Кирилла, а я радовался, что объектом их нападок стал не я, а кто-то другой.

Каким-то чудом мы смогли забросить «Ураганам» одну шайбу, сократив отставание до минимума. Последние секунды матча выдались драматичными. Кирилл бросил ворота и тоже ринулся в бой, пытаясь хоть как-то помочь своей громадной и неудобной клюшкой сравнять счет.

Я принимал посильное участие в штурме ворот соперников. Ураганы ушли в глухую оборону, пробить которую мы больше не смогли. Хорошо, что никто не видел моего лица за серебряным стеклом, а то, как бы я объяснил одноклубникам свою предательскую улыбку, появившуюся после того, как прозвучал сигнал об окончании матча? Мы ведь проиграли, а я улыбаюсь.

 Девчонки в отчаянии бросали клюшки на лед. Будь такое возможно, они и перчатки побросали бы, и шлемы. Не обращая ни на кого внимания, я ковылял к бортику. Ко мне подъехал Ральф, но у меня стоял такой гул в ушах, что я не расслышал его слова. Он вообще мог не подъезжать, чтобы мне что-то сказать.

 Вдруг меня обступили одноклубники. Они хлопали меня по плечу, а я от этих ударов едва не падал, но как-то из последних сил держался. Они благодарили меня за игру, а я им говорил, что они классная команда и я горд, что выступал вместе с ними в этом матче. Я этого никогда не забуду. Мы все этого никогда не забудем. Никто никогда этого не забудет.