Кот недовинченный

В итоге попросили таксиста отвезти их в недорогую гостиницу где-нибудь неподалеку от бульвара Рамбла. Таксист – типичный испанский мачо (хотя, на вкус Кати, все же уступавший венецианским капитанам «вапоретто») – понял, что его седоки впервые в Барселоне. Поэтому всю дорогу, пока они ехали по залитым солнцем и запруженным автомобилями улицам, без умолку рассказывал о достопримечательностях города. Однако поскольку он говорил на чудовищной смеси испанского, английского и каталонского, Катя не понимала почти ничего.

Никто из них – ни водитель, ни тем более Катя с Ленчиком – не обратил внимания, что по улицам Барселоны за ними, лавируя в потоке машин, неотступно движется неприметный светло-серый «Сеат Кордоба»…

Гостиница «Санта-Марта» оказалась настоящей дырой – впрочем, путников примирила с ней щадящая цена: двадцать восемь евро в сутки – а также окно в ванной, из которого виднелось ярко-синее небо.

А еще через три часа, помывшись, переодевшись и отведав menu’ del dia[30] в близлежащей столовке, Катя и Леня звонили в домофон у роскошного подъезда по адресу Оспитале, двенадцать.

* * *

Сэр Джон Эшли выглядел ровно таким, как Катя представляла себе аристократа на отдыхе: льняная рубаха с шелковым шейным платком от «Эрме», светлые брюки, белые мокасины тончайшей кожи. Лощеное розовое лицо, очень синие глаза, залысины. И даже легкая каникулярная небритость отнюдь не портила хозяина, а, скорее, придавала ему дополнительный шарм.

В холле аристократической квартиры (значительно большем, чем вся их комнатка в гостинице) состоялась процедура взаимного представления.

– Сэр Джон, позвольте вам представить мою тетушку – мисс Екатерина Калашникова.

– Пожалуйста, называйте меня Джоном (то есть на «ты»), мисс Е-ка-те-ри-на…

– Можно просто Катя (улыбка). Или Катюша.

– Катьюша! Я знаю вашу знаменитую русскую песню с таким названием. А также ракетные установки времен Второй мировой войны. Вы громили ими тевтонцев…

– А вы неплохо осведомлены в русской истории, сэр Эшли (улыбка)…

– О нет, никаких «сэров», для вас я просто Джон.

Впрочем, несмотря на всю внешнюю любезность, аристократ, заметила Катя, воспринял ее, пожалуй, холодно и настороженно.

Все трое перешли, по приглашению хозяина, в огромную гостиную, которую украшали лишь три чипендейловских кресла, ломберный столик и скульптура, похожая на роденовскую (а, возможно, это был сам Роден). В углу возвышался громадный мраморный камин, (по случаю теплой погоды не зажженный). К камину были прислонены какие-то огромные черные планшеты. Высокие окна гостиной были свободно распахнуты на огромный балкон, исполнявший роль патио. С патио виднелись макушки пальм, развевающиеся на легком средиземноморском бризе.

– Прошу вас, присядьте. Какого рода выпивку приказать вам подать? – учтиво осведомился сэр Эшли.

– Колу со льдом, – выдохнул Ленчик.

– Джин с тоником. – Выбирая традиционно английское питье, Катя решила сделать хозяину приятное.

Аристократ прозвонил в антикварный колокольчик, и на пороге возникла самая настоящая прислуга: девушка в белоснежном фартучке и крахмальной наколке. Общая смуглость горничной, отливающая даже в черноту, свидетельствовала, что она вывезена откуда-то из Марокко.

Сэр Эшли приказал ей принести выпивку – себе при этом заказав чистый виски. Тень неудовольствия скользнула по лицу горничной, однако она почтительно поклонилась:

– Си, сеньор.

Еще до того, как явились напитки, Ленчик, презрев этикет, рубанул хозяину напрямую:

– Что же вы хотели сообщить нам, сэр… то есть… мм, Джон?

Вместо ответа хозяин подошел к балконным дверям, выглянул наружу, внимательно оглядел мотающиеся макушки пальм и прочие окрестности. Затем он тщательно прикрыл и запер балконные двери и сказал:

– Прекрасная погода сегодня, не правда ли? На небе – ни облачка.

– О да, – светски ответствовал Ленчик.

– Как погода в ваших краях?

– В Москве лежит снег. Как всегда. – Катя тоже приняла участие вроде «табл-тока».

Явилась выпивка.

Когда горничная покинула залу, сэр Эшли запер за ней дверь и вернулся к гостям.

– Дорогой мой друг Лео, – озабоченно обратился «просто Джон» к одному только Ленчику, – я собираюсь сообщить вам нечто чрезвычайно важное. И я полагал, что вы придете один. Скажите, эта женщина, ваша так называемая тетушка, – вы можете ей доверять?

Ленчик непроизвольно глянул на Катю, которую хозяин совершенно игнорировал. Выходила неловкая ситуация, совсем не в духе великосветских гостиных.

– Ну, во-первых, – протянул юноша, – она не «так называемая», а самая что ни на есть моя родная тетя. Во-вторых, – голос его, сначала неуверенный, постепенно обретал силу, – я доверяю ей как себе. И, в-третьих, мы приехали специально ради того, чтобы услышать вашу историю; по вашей просьбе мы проделали огромный и нелегкий путь, и, я полагаю, с вашей стороны было бы жестоко и дальше оставлять нас в неведении.

Катя, незаметно для аристократа, показала племяннику большой палец: браво, мол. Хорошо сказал, вот что значит моя школа.

Сэр Эшли застыл в нерешительности. Казалось, жгучее желание о чем-то рассказать боролось в нем с осторожностью.