Кот-Скиталец

– В моде и одновременно в загоне. Мне не льстило, что меня считают своим всякие смутительные личности; однако еще менее мне хотелось делаться тяжким боевым знаменем патриотов. Как видите, в итоге я счастливо избег самой грязи. Но сначала все запуталось так, что мы с Мартом даже подумывали раскинуть костями или разыграть трон в рулетку, только вовремя вспомнили, что в Стране Нэсин азартные игры запрещены и на этом основании Владетель Эрбис, брат моей матери, мог бы оспорить подобное решение вопроса о престолонаследии. Да и корона, кстати, такая удивительная вещь: ты как бы рождаешься с нею, незримой, на темечке и просто за так в канаву свалить уже стесняешься. Не ведаю, к кому из нас троих пришло поистине гениальное решение – возможно, и ко мне. Что не к Королевскому Совету, он же поверху Верховный Суд и понизу то, что у нэсин именуется «диван», двупалатный парламент, – это уж точно. Не посмели бы взять на себя ответственность….В общем, я объявил себя королем-монахом. Просто и изящно! Правда, не вполне согласуется с традицией. У нас такое практикуется в конце царствования, а не в начале, и то не очень. Отец, например, даже на смертном одре не стал принимать постриг – истый воин, говорит, останется воином и на той стороне. А я по натуре скорее философ, чем зубодробитель. Вот королевство и осталось за Мартином. Народ им восторгается, Владетель признал. Правда, волокита с коронацией, присягой и помазанием на царство тянется года два с лишком, но представительство Инсании в Шиле не закрывалось ни на минуту. Эрменхильда – королева-мать: почетно и нехлопотно. Несмотря на житейскую хрупкость, за свои права постоять может вполне – что перед Советом, что перед аристо, что и перед народом андрским. Вот так я…

– Удрал с трона, свалив последствия на других. Очень своеобразная трусость, по-моему.

– Прослыть трусом – для этого нужна храбрость особого закала, – задумчиво сказал Даниэль. – К тому же прав у меня никак не больше, чем у Мартина Флориана Первого. Желания вот меньше.

Я хотела выдать суфийский парадокс в его стиле: если ты хочешь учить – погоди учить, пока не угаснет желание, хочешь править – откажись, пока твое властолюбие не натворило бед. Однако поостереглась: такое Царствующий Бродяга понимал и сам, иначе бы меня здесь не сидело. Ответила только:

– Я уверилась, что король-монах вполне может действовать в наших интересах и начать переговоры с Советом и народом андрскими.

– Мирные переговоры, – уточнил он.

– Разве у Триады с андрами война?

– Ох, не лукавьте. Сами же заключили союзы невмешательства с аристо и купцами, наводнили города своими агентами, так что простому андру и сплюнуть некуда; подружились с молчунами, каурангами, манкаттами и даже с верными из верных – фриссами.

– Вот чего не знаю – так про фриссов.

– Это я предвижу недалекое будущее.

– Ладно, будем договариваться в свете будущих перспектив, – мы с БД улыбнулись друг другу. Он подозвал Киэно, я свою дочь. Манкатта пришла, касаясь боком ног Серены, и когда она прыгнула на плечи хозяину, мне показалось, что этим ласковым движением, как обручем, были соединены все трое.

– Вы никогда не чувствовали себя ущемленным? – спросила я на прощанье.

– Чем бы это? Старый парк научил меня странствовать; беспечные наставники – извлекать знание и смысл изо всего, что подвертывается по пути. А Мартин и Эрмина – любви, которую можно унести с собой в заплечном мешке, – ответил Бродяга Даниэль так тихо, будто говорил с одним собой.

После того, как мы разобрались с кое-какими земными и практическими вопросами (БД публично, во время совместной трапезы, обещал почистить контакты, навести мосты и употребить влияние – нет, не на брата, а на кое-каких единомышленников, работающих в дипкорпусе: окольные пути – самые короткие и надежные изо всех, под любое строение подводится невидимый сверху фундамент), после всего этого я покинула их троих, заручившись Серениным согласием не ввязываться ни в какие геройские истории. Отрывать ее от такого незаурядного двуногого было бы непедагогичным. Артханга и прочих собаков я забрала, уповая на боевые способности своенравной Киэно. Проводить дочку до дому было кому – весь окраинный Лес кишел нашим народом, который знал о судьбоносных контактах поболее моего. Ну, а от того, от чего, по всей видимости, действительно было необходимо оберегать этих двоих прекраснодушных ослов (за ослов извиняюсь, хотя никак иначе их не определишь) – не убережешь никого и никак. Состояние это временное, хотя почти неизбежное, все мы, даже самые умные из нас, время от времени в него впадаем, и – поистине – лучше этого нет ничего на всем широком белом свете.