Кот Тихон и новые знакомые

Тихон хотел сказать, что ему больно и страшно. Что он не был готов вдруг потерять всё, что ему дорого, – дом, друзей, семью. Что он не может думать о запасах на зиму и вообще не может ни о чём думать. Что каждую минуту, секунду думает о том, как вернуться, как найти Котовского и как ему хочется снова увидеть маму… Но так и не смог произнести это вслух.

– Всё может быть, – спокойно ответила Нора. – Но ведь тяжело жить, если всё время думать только о плохом. Я думаю о том, чем укрыть мои цветы на зиму, чтобы они не замёрзли. Веня – о погребе и хворосте. Марыся читает книги и хочет научиться писать.

– А Владимир Семёнович, который не захотел мне помочь? Он тоже о чём-то думает? – резко спросил Тихон. Он всё ещё не понимал, почему тот отказал в помощи.

– Не сердись на него. Он рисует карту звёздного неба. Только те звёзды, которые Владимир Семёнович видел на юге, – тут такие не светят. Их не видно. И луна здесь другая. Мне бы хотелось увидеть другую луну. Когда на небе есть и солнце, и луна.

В одно и то же время. Мне кажется, это очень красиво. Владимир Семёнович много рассказывал про южное небо и большие, низкие яркие звёзды. Если бы я умела рисовать, я бы нарисовала луну.

– Моя мама разбиралась в картинах. А лучший друг моего отца умел рисовать.

– Он был кошкой? – ахнула Нора.

– Нет, он был мышкой. Мышем. Его звали Винсент, в честь знаменитого художника – Винсента Ван Гога. Меня всё детство заставляли разбираться в картинах. Теперь я всё это ненавижу, – признался Тихон.

– Почему? – Нора прижала лапу ко рту.

– Потому что из-за этих картин погиб мой отец, а я лишился всего.

– Ой, слушай, я совсем забыла! У меня же для тебя подарок! Пойдём! Скорее! – оборвала Тихона Нора.

– Куда? – он всё ещё сердился Ни на кого конкретно и на всех сразу. Нору, на Владимира Семёновича, на себя, на рыбу.

Нора сорвалась с места и побежала. Тихон бросился за ней, но отставал.

– Сюда! – кричала она.

Они снова бежали в сторону реки, но не к заводи.

– Куда мы бежим? Можно помедленнее?! – крикнул Тихон. Он задыхался, лапы буквально жгло. Он с трудом выдерживал заданный Норой темп.

– Увидишь! – крикнула она.

Нора так быстро бежала по тропинкам, что Тихон невольно ею залюбовался. Такая красивая кошка, с такой шерстью, и какие у неё… лапы. Сильные, длинные для кошки, спортивные и лёгкие.

Сам он радовался, что Нора не поворачивается, потому что ему приходилось то и дело ойкать и айкать. Ой – камень под ногой, ай – иголка, ой – стекло, ай – овод.

Тихон дрыгал лапами, будто шёл по горячему песку. Нора всё же повернулась и, увидев, как он двигается, начала хохотать. Но Тихону было не обидно, нисколечки. Он тоже начал смеяться. Его дурное настроение вдруг испарилось. Тихон в тот момент решил, что завтра же пойдёт с Вениамином на реку и поймает хотя бы одну рыбу. Или нароет штук десять червей.

Они хохотали, забыв обо всех горестях и бедах. И Тихон был благодарен Норе за этот смех, за этот бег, за лёгкость и веру в будущее, которые эта удивительная кошка ему внушила. И заставила поверить в то, что жизнь продолжается. Пусть такая, другая, непохожая на прежнюю, но жизнь.

Наконец, они добежали до берега реки.

– И что здесь? – Тихон задыхался от длительной пробежки. Нора же будто и не бежала вовсе. Дышала спокойно.

– Вон! Смотри! – показала лапой она.

Тихон увидел какое-то плавучее сооружение, которое было прикреплено к шаткому мостику. Сооружение качалось.

– Что это? – спросил Тихон.

– Ты что, баржи никогда не видел? – удивилась Нора.

– Баржи?

– Ну, это как корабль. Или лодка. Только на барже грузы перевозят. Это старая баржа, ржавая совсем. Но не дырявая, – объяснила Нора.

– И зачем мне баржа? – не понимал Тихон.

– Пойдём, сам увидишь.

Нора побежала к мостку и легко поднялась на борт. Тихон ступал осторожно, но даже под его лапами мост задрожал. Дерево было старым, и любая из деревяшек могла проломиться.

Тихон увидел, как Нора забежала в некое подобие комнаты.

– Это капитанская рубка, – сообщила она гордо, – а это – штурвал. Если бы мы могли до него дотянуться, то уплыли бы отсюда куда глаза глядят.

– На старом ржавом корыте по реке, которая не пойми куда течёт, – Тихон не удержался от ехидного замечания.

– Да, но река впадает в море, а море – в океан. А там… – размечталась Нора.

– Верная погибель. Что-то я не слышал о кошках-мореплавателях. Птицы вроде бы были у пиратов. Собаки тоже. Кошек точно на кораблях не держали, – заметил Тихон.

Он лихорадочно вспоминал все картины, которые висели в музее, и ни на одной не мог припомнить изображение кошки на корабле. Только в портах. Где ловили рыбу, выгружали грузы и можно было рассчитывать на дармовую еду.

– Ты и о барже никогда не слышал, – Нора совершенно не обиделась на его замечание и говорила так, что Тихон тоже не обижался. В ней была удивительная лёгкость. Эта кошка была чем-то неуловимо похожа на его маму – та тоже умела смеяться на пустом месте, не обижалась на слова, сказанные в запале или ссоре.