Кот Тихон, или Похищение Голландца

Тихон снова бросился в музей. Но, едва выскочив из-за угла, увидел машину. Люди затаскивали внутрь сумки-переноски, в которых сидели котята. За погрузкой наблюдала одна из смотрительниц музея, которая держала на руках маму Тихона. Она её гладила и говорила, что с котятами всё будет хорошо. Их непременно пристроят в семьи. Тихону удалось избежать приюта только потому, что он проспал и про него забыли. Но он хотя бы знал, что мама попадёт в любящие руки – пожилая смотрительница, Надежда Николаевна, всегда хотела забрать Мону к себе.

Но что теперь делать, Тихон не понимал. Ему казалось, будто он оглох и ослеп. Хотелось только одного – оказаться подальше от музея, от своего дома, который перестал быть его защитой. Даже директор оказался предателем – впустил в здание людей в защитных костюмах и отправил котят в приюты.

Тихон бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги. Лишь бы подальше. Желал забыть о том, что произошло. Начать всё сначала. Он бежал, не останавливаясь, и не помнил, как добрался до вокзала. Не помнил, как впрыгнул в вагон электрички и забился под сиденье. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя. Он свернулся клубком и пытался успокоиться – мама будет жить у смотрительницы. Полковник Гранд наверняка ушёл вместе с дворовыми котами, уж Старик Кусто об этом точно позаботился. В подвале был чёрный ход, о котором не знали люди. Значит, они успели сбежать и тоже в безопасности. За маленьких котят можно не волноваться – их точно разберут. А он? Что теперь будет делать он? Как жить? Ведь Котовский прав – Тихон кроме музейных стен и окрестных дворов в жизни ничего не видел. Он умеет только защищать картины и больше ничего. И главное, как он сможет жить один?

Наконец Тихон очнулся, выполз из-под скамейки, пробрался в тамбур электрички и, как только поезд замедлил ход, – спрыгнул.

Что говорил полковник Гранд? Когда не знаешь, что делать, доверься кошачьему инстинкту. Пусть лапы сами ведут тебя. Не думай, не анализируй. Просто слушай своё сердце. Тихон так и делал. Именно инстинкт вёл его подальше от музея, этот же инстинкт привёл его на вокзал. Лапы сами вспрыгнули на подножку электрички. А сейчас неведомая сила заставила выскочить из вагона.

Тихон оказался на маленькой заброшенной станции – там даже людей не было. Никто не выходил из поезда, никто не садился. Он огляделся и пошёл туда, куда вели лапы. Он шёл, глядя по сторонам, и понимал: ему нравится то, что он видит. Маленькая речушка с деревянным мостом. Поле с ромашками. Тишина, но не зловещая, а спокойная. Отличное место, чтобы перевести дух и подумать о будущем. Наконец, он увидел перед собой несколько деревенских домов. Узнал их по картинам – художники часто рисовали похожие или именно такие.

Тихон осмотрелся – дома стояли заброшенные, от людей не осталось даже запахов. На дверях висели замки. Тихон решил устроиться в доме на пригорке – оттуда открывался идеальный обзор. Видно, кто идёт по тропинке. Он пробрался через заднее крыльцо и устроился в углу большой комнаты. И почти сразу же уснул без задних лап. Люди говорят – «уснул без задних ног», а коты – «без задних лап».

Директор музея сидел за своим столом перед грудой бумаг, к которой даже не прикасался. Он слышал шаги и голоса. Но это были другие шаги и другие голоса – не посетителей. В музее проводили дезинфекцию. Повсюду стоял едкий запах. Но директора волновал не запах, а то, что музей будто перестал дышать. От него остались только стены. Ни людей, ни котов, ни смотрительниц, никого. Остался только он – директор.

– Мы закончили, – в кабинет вошёл мужчина в защитном костюме.

– Хорошо.

Директору было невыносимо жаль котов. И мышей ему было жаль. Ну, ладно мыши, коты-то чем помешали? Они ведь были символом музея. Директор тяжело вздохнул. Он ведь всех котов узнавал, знал по именам, они на его глазах выросли. Директор опять вздохнул и отвёл глаза от бумаг. И в этот момент он увидел в углу мышь. Та спокойно сидела и смотрела на директора очень умными глазами, даже, как показалось ему, какими-то грустными.

– Ты чего там? И как же ты? Они же отраву повсюду разбросали… – удивился директор. – Иди сюда, здесь форточка, свежий воздух, у меня вот сыр остался.

Директор положил на стол кусочек сыра. Мышь подошла, вскочила на стол и начала аккуратно есть.

– Вот такие дела, друг-товарищ, – опять вздохнул директор, – одни мы с тобой остались. Совсем одни. Ты ешь-ешь, не бойся. Как мы теперь? Хорошо хоть Наталья Николаевна кошку свою любимую, Мону, отстояла, не отдала.

На этих словах мышь пискнула.

– Ты что? Знаешь Мону? – удивился директор. – Да, красавица, умница, а не кошка.

Мышь опять пискнула.

– А вот мой любимец, Тихон, пропал. Сбежал. Я бы его не оставил в приюте, забрал бы домой. Но он пропал. Лишь бы с ним всё хорошо было. Волнуюсь я за него. Кот хоть и умный, но молодой и горячий. Мы уже и объявления развесили, что кот потерялся. Говорят, его на вокзале видели в последний раз. Значит, уехал.

Мышь пискнула.