Кот в малиновом тумане (ЛП)

Непреклонная Икорка, она же Полуночница Луиза, могла оказаться крепким орешком: ее трудно было выследить по запаху. С тех пор, как она подверглась страшной операции по предотвращению нежелательного потомства, Икорка не оставляла за собой острого дамского аромата. Что касается этого Гуляки Луи, который так ничтожен, что пытается сделать себе имя за мой счет, то я с ним лично не знаком, и поэтому был вынужден отсортировывать запах себе подобного от вони лисиц, скунсов и вышеупомянутых койотов.

Однако, оказалось, что навыки моего великолепного носа не понадобятся: мои великолепные уши уловили шипение и царапанье.

Одно из двух: или семейство гремучих змей устроило вечеринку среди камней, или я приближаюсь к месту встречи двух представителей своего вида.

Я вскочил на большой красный камень и распушил хвост в знак того, что прибыл некто, заслуживающий внимания.

Причем, прибыл как раз вовремя.

Если бы я не был заранее подготовлен, то мог бы подумать, что у меня двоится в глазах.

Две черные фигуры кружили друг против друга внизу по пустоши — спины выгнуты, хвосты встопорщены, точно кактусы, головы хищно опущены к земле. Низкий вой и рычание эхом отдавались в окружающих сцену камнях.

Я был свидетелем одного из двух: либо деликатного момента личных отношений, либо начала схватки не на жизнь, а на смерть, — у моих сородичей такие тонкости бывают трудноопределимы. Каждый из участников двигался слегка боком — лучший способ следить дьявольским оком за соперником. Ни один из них не обратил ни малейшего внимания на мое прибытие.

Крошку Икорку я уже видел однажды в полном боевом оперении: она мала и возрастом, и весом, и вообще миниатюрна благодаря своему полу, но умеет распушиться до внушительных размеров муфты из стриженого бобра.

Чувак, который спер половину моего имени, (и я все-таки считаю, что должен быть какой-то закон, запрещающий такие вещи), вообще-то, был здоровяк, каких поискать среди мужских особей нашей породы. Полностью готовый к драке, он сделался размером с куст саксаула и производил внушительные звуки типа ворчания, воя, утробных воплей и кошачьих проклятий.

Я поневоле почувствовал укол тревоги за свою нахальную дщерь. Возможно, она одержима странными новомодными идеями; возможно, она недостаточно учтива со старшими, особенно со мной; возможно, она способна на убийство себе подобного, но все же она — моя собственная кровь, плоть и шерсть. И я невольно гордился ее отчаянной храбростью, позволившей ей напасть на бывалого чувака, в три раза большего по размерам.

Любой дважды подумает, прежде чем встревать между двумя представителями семейства кошачьих во время проявлений их чудовищной ярости, однако у Полуночника Луи свои правила, и его путь ясен. Я должен был предотвратить увечья невинного чувака, которого вот-вот превратят в суши только потому, что перепутали с вашим покорным слугой, по совместительству отцом дерзкой девчонки с сердцем льва.

К тому же, я должен был уберечь свою идиотку-дщерь от пожинания плодов ее ошибочной мести, которые могут быть столь же неприятны, как плоды кактуса, называемого в народе «кошачий коготь».

Я рванулся вниз, добавив свой собственный великолепный вопль к общему процессу.

Хм.

Я забыл, что резкие движения после принятия еды, хуже того, смешанной еды — белков и углеводов за один прием — могут иметь неприятные последствия. Так что мне пришлось притормозить, чтобы рыгнуть. К счастью, соперники были слишком заняты и не услышали этого явно не воинственного звука.

Я мгновенно оправился, привел свою собственную великолепную шерсть в состояние, напоминающее куафюру Филлис Диллер[95], и спрыгнул вниз, приземлившись точно между двумя враждующими сторонами.

Разозленные до предела в процессе подготовки к драке и взбешенные неожиданным вмешательством, они перевели свои взоры на меня, и их яростное шипение сделалось совсем истерическим.

Я сделал медленный пируэт, как учитель боевых искусств, окруженный наглыми учениками, и заговорил еще медленней, аккуратно выбирая слова и придерживаясь завораживающего низкого регистра, чтобы разоружить воюющие стороны.

— Держите… себя… в руках, — предложил я им своим самым низким баритоном, представляющим из себя нечто среднее между мурлыканьем и рыком.

— Кем ты себя вообразил? — предъявила претензию моя, предположим, дщерь. — Кис-Конгом?

Я поклонился. Я не считаю себя фигурой, достойной руководить всеми котами в мире, однако вполне способен достоверно изобразить таковую, дабы избегнуть трагедии.

— Слушай, проходимец, — сказала она спесивым тоном, что было весьма наивно с ее стороны. — Убирайся с дороги. Это семейное дело, кровная месть. Я не нуждаюсь в том, чтобы какой-то престарелый гостиничный клоун указывал мне, что делать. Этот чувак — мой беглый отец.

Она оскалилась в сторону последнего, и я повернулся к нему.