Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке

Ослабление государственной власти в Пакистане и возможная в среднесрочной перспективе дезинтеграция этой страны обострят для Москвы проблемы нераспространения оружия массового уничтожения, афганского наркотрафика и радикального исламизма, проникновение которого в Россию идёт через центральноазиатские диаспоры. Ставшее реальностью после вывода американских войск из Афганистана возвращение к власти там талибов означает вытеснение из афгано-пакистанского пограничья в страны Центральной Азии и Россию исламистских вооружённых формирований, включая «Исламское движение Узбекистана» и др. радикальные группировки, вплоть до ячеек «Исламского государства». Процесс этот в 2015 году начался – афганское пограничье от Туркменистана до Таджикистана занято исламистами, что чревато дестабилизацией Центральной Азии и попытками смены правящих там режимов (в первую очередь в Узбекистане).

Ядерная программа Пакистана для поддержания режима нераспространения опаснее иранской: в случае потери правительством контроля над страной высока вероятность попадания в руки исламистов или «на свободный рынок» расщепляющих материалов, оборудования, ядерных зарядов и их носителей. Альтернатива – перемещение пакистанского ядерного комплекса за пределы страны, на территорию Саудовской Аравии или ОАЭ. Политических инструментов, позволяющих контролировать Пакистан извне, не существует. Задача эта в перспективе может быть решена только Индией, военным путём, что означает ядерную войну и геополитическую катастрофу, или Китаем. Усиление КНР в постсоветской Центральной Азии и Афганистане, экономическое и военно-политическое партнёрство этой страны с Пакистаном дают Китаю шанс на успешное вмешательство в зоне АфПака после ухода оттуда войск США с минимальным применением силы.

«Арабская весна» на определённый период времени привела исламистов к власти в Тунисе, Египте, Ливии и других странах БСВ и Африки, где они пытались, интегрировавшись во властные структуры, получить доступ к ресурсам этих государств. Именно в этом направлении эволюционировали «Братья-мусульмане». Синтез политического ислама и государственных институтов должен был произойти за счёт исламизации этих институтов, включая вооружённые силы, и радикализации политики стран, в которых исламистам удалось стать частью государственной системы. В то же время результат этих действий для исламских радикалов неоднозначен. В большинстве стран «Арабской весны» они потеряли власть и пытаются вернуться к ней, используя государства, патронирующие исламистов: Саудовскую Аравию, Катар, Турцию и Пакистан. Россия в Сирии вступила с ними в открытую войну, успешно встав на пути «террористической тройки»: Анкары, Дохи и Эр-Рияда.

Результативность экономических проектов России на БСВ, включая турецкое, арабское и иранское направления, сомнительна. Крупные совместные атомные и трубопроводные проекты, как правило, имеют политическую основу, и их реализация зависит от текущей конъюнктуры. Нефтегазовые и торговые проекты, рассчитанные на быструю прибыль, реализуются успешнее. В качестве компенсации проблем, которые Россия получает в рамках экономического сотрудничества с исламскими странами БСВ, можно рассматривать сотрудничество с Израилем, включая вопросы интеграции промышленности высоких технологий, борьбы с терроризмом и преодоления западных санкций.

Анализируя состояние дел в регионе, приходится признать провал большей части попыток мирового сообщества влиять на идущие там процессы. Происходящее в регионе не укладывается в принятые на Западе политологические теории. Степень влияния извне на идущие там процессы минимальна, последствия этого влияния контрпродуктивны. Проблема не только в том, что регион дестабилизирует международную политику и экономику, но и в том, что попытки сгладить это негативное влияние лишь ухудшают ситуацию. Международное сообщество на БСВ играет роль пресловутых семи нянек.

Российская политика, в отличие от советской, перестала использовать в каждом проблемном случае силовые сценарии и попытки финансового давления, исходя из ограниченности ресурсов и изменения внешнеполитических задач: Москва не претендует на статус сверхдержавы, чреватый непосильными расходами и перенапряжением сил страны, применяя военную силу за пределами своих границ в исключительном случае – в Сирии. Особый вопрос, может ли она без применения ядерного оружия противостоять Ирану или Турции в случае полномасштабного конфликта с этими государствами. Проблема и в эффективности её борьбы с исходящим из региона наркотрафиком и исламистским терроризмом.