Котел

От партизанских методов ведения боя, от защиты, исключая нападения, ополченцы перешли к созданию регулярной армии и к нападению на противника. Оказалось, что каратели не выдерживают ближнего боя и бегут, сломя голову. Потери в ближнем бою каратели несли катастрофические, а пополнять было некем. Приказы Вальцманенко о всеобщей мобилизации от восемнадцати до шестидесяти пяти лет не приносили желаемых результатов: никто не хотел идти умирать на восток, неизвестно ради чего.

Постепенно, незаметно, ситуация начала меняться. Ни министр обороны, ни президент, ни долговязый Яйценюх ничего не замечали.

По случаю дня рождения Шухевича, Вальцманенко провел заседания Совета национальной обороны, после чего, собрав свою камарилью, отправился на обед в самый шикарный ресторан Киева, где была не только русская водка, но и русская икра. После короткой сумбурной речи о немедленной победе над сепаратистами, он стал выслушивать хвалебные речи членов своей хунты в свой адрес. Он сидел и думал: а почему у меня нет маршальских погон, раз я выдающийся стратег? Кто в этом виноват, министр обороны? Да я его за шкирку.

Но Полдурак как бы погасил этот вопрос. Выступая, он произнес:

– Мы достигли на юго-востоке выдающихся успехов над сопаратистами, благодаря выдающимся способностям нашего президента Вальцманенко. Я намерен ходатайствовать перед Верховной Радой о присвоении ему воинского звания маршала Украины. Слава Украине! Слава Вальцманенко!

Вальцманенко забылся и сам долго хлопал, щедро улыбаясь. Он поддержал тост за самого себя, но таких тостов было очень много, каждый задочес рад был выслужиться, дабы получить повышение по службе. Министр внутренних деле Ваваков норовил поцеловать Вальцманенко в пятку, трижды становился на колени, но всякий раз не получалось. Он очень расстроился. Ваваков видел голую пятку президента, а пятка была закрыта шерстяным носком давно нестиранным, и министр дважды чихнул и поцеловал своего кумира в колено. Но президент, как ему показалось, остался весьма доволен. Тут подбежала депутат Кужель, такая расфуфыренная, в белом, волочащемся по полу платье, что президент поморщился и выставил руку ладонью вперед, что значило: не подходи. Кужель расплакалась, повернулась и исчезла.

В этот момент (исторический момент) в зал вбежал его верный друг и помощник, недавний зэк Залупценко с высунутым языком и ниткой слюны, стекающий с языка на пол. Он наклонился к уху и произнес:

– Кум, друг! Нехорошие новости. Сепаратисты активизировались и полностью окружили нашу армию в количестве пятнадцати тысяч доблестных бойцов, в том числе войска правого сектора Яруша и все части Коломойши и Юлии Болтушенко.

– Не может быть!

– Может, кум, может. Мне только что звонил Яруш. Наша армия в котле. Это Дебальцевский котел. Армия окружена со всех четырех сторон. Там заканчиваются запасы продовольствия. Бригада «Кобра» в составе 600 человек, все из Львова, побросала оружие, и уехала к себе на родину, бойцы отказались воевать.

– Это вторжение России, – заревел президент. – Помоги мне подняться. Завтра утром – Совет нацийональной безопасности и обороны. Я пойду докладывать Бараку и Ангеле Мурхель.

– Муркель, кум, Муркель.

А тем временем на юго – востоке ополченцы беспощадно лупили карателей, уничтожали технику, расчленив всю армию на несколько группировок. За одну ночь и один день были освобождены многочисленные мелкие города Донецкой и Луганской областей. В Луганске люди получали гуманитарную помощь, присланную из России, улучшилось снабжение армии, состоявшей теперь из взводов, полков, дивизий, бригад, имевших своего министра обороны.

Десятки и сотни карателей стали добровольно переходить на сторону ополченцев, многие пересекали границу, чтобы очутиться в России, хорошо зная, что в России их накормят, отмоют от грязи и отпустят с миром: идите, мол, по домам и больше на войну не возвращайтесь.

Вскоре поступила просьба президента России сделать гуманитарный коридор для окруженных карателей и отпустить их по домам. Ополченцы со скрипом согласились с этим предложением, словно забыли о многих разрушенных до основания городах, о жестокости карателей в особенности фашиствующих бандеровцев. Но как могут согласиться с королевским предложением те, кто воюет за деньги Коломойши и Тимошенницы, Яйценюха и Вальцманенко?

Добровольная сдача – это не только потеря баснословных гонораров, но и потерянный имидж. Кто будет нанимать пропущенных через гуманитарный коридор униженных героев? Кроме того, в украинской армии много иностранных наемников – головорезов. Убивать – их профессия. Такой солдат едва ли поверит, что его помилуют, коль он никого не пожалел, никого не миловал, даже грудного ребенка.

Война это в какой-то степени баш на баш, либо ты, либо тебя и тут гуманизм не всегда ценится. Возможно это слабый удар по самолюбию тех, кто все время произносит: гав-гав-гав. Может, они остепенятся. А помилованные нацисты отмоются, отъедятся в домашних условиях и снова попросятся на войну, потому что им без крови скучно.