Котенок 2. Охота на Лигра (СИ)

— Ты проиграл, Диль, — уверенно сказала я. — Как бы ты ни старался выкрутиться, ничего не получится. Ты нарушил закон, и тебе придется ответить.

— Да, придется. Из-за шумихи, поднятой арестом Вирраса. Так к чему осторожность, раз моя судьба уже решена?

Того, что произошло дальше, я никак не ожидала.

В области сердца резко сдавило. Я замерла на месте, силясь шевельнуться, но не могла. Хотелось сделать вдох, но не получалось. Из воздуха словно убрали весь кислород; в голове зазвенело, а перед глазами замерцали маленькие молнии. Сильные руки подхватили меня, не дали упасть, и в сознание прокрался ласковый шепот:

— Не хочется делать этого, Котенок… так жаль губить такую красоту. Но ты знаешь мои принципы — я не оставляю в живых тех, кто играет против меня.

Он убьет меня?! Сейчас? Невозможно! Он только навредит себе этим!

Каким-то образом мне удалось сильно дернуться в его руках, но он легко меня удержал. Звон в ушах не заглушил отчаянного лая тхайнов. Они лаяли все… Лаяли, лаяли… Я думала, Нигай в наказание убьет тхайнов у меня на глазах, но это меня он убьет у них на глазах… Сцена с Улыбашкой повторится… но наоборот.

Сознание начало медленно гаснуть; жжение в груди стало невыносимым… Но в подступающей агонии не было ни страха, ни злости, ни паники, только безмерное удивление. Убить меня Нигаю важнее собственной жизни, судьбы… Пожалуй, он действительно меня ценил.

Я дернулась снова.

— Т-с-с, Котенок, — шепнул он. — Спи.

Вдруг все ушло — агония, удушье, лай, и бархатная темнота разлилась перед глазами.

Глава 25

В темноте замелькали пятна, обрели бледные цвета, закружились; чем больше я смотрела на них, тем ярче они становились. Они меняли размеры, перетекали один в другой, кружились, плясали, прыгали, пока не собрались в сложный узор. Тогда же появились голоса.

— …Узоры энергий восстанавливаются…

— …Еще бы, старшая раса…

— …Космос поможет…

Темнота несколько раз менялась на узорчатые картины; иногда слышались тихие голоса. Два ярких коричнево-желтых огонька вспыхнули в сознании. Какой интересный цвет… Цвет глаз тхайнов. Тхайн… Улыбашка…

Внезапно меня словно бросило вниз, и так же внезапно чувство падения сменилось тяжестью. Шевельнувшись, я открыла глаза. Прямо передо мной были эти глаза из подсознания — то ли желтые, то ли коричневые. Что происходит? Где я? В уме крутилась только одна мысль, про желтоглазого тхайна Улыбашку. Как бы еще вспомнить, что это такое «тхайн», и что такое «Улыбашка»…

Усатая морда ткнулась мне в лицо; тяжелая лапа наступила на руку; пасть неведомого создания приоткрылась, и меня обдало жарким, не самым ароматным дыханием.

— Космос, ну-ка слезай! — раздался сердитый окрик. — Раздавишь девчонку!

Какой-то светловолосый парень подбежал к нам и с легкостью оттащил неведомое создание. Я взглянула в лицо парня и отметила, какие красивые у него глаза — большие, густо-синие, словно подсвеченные изнутри. Сглотнув, я хрипло проговорила единственное определенное, что вертелось на языке:

— Тхайн? Улыбашка?

— Память не потеряна, — обрадовался парень, в свою очередь вглядываясь в мои глаза. — Скоро и соображать нормально начнешь. Узнаешь меня?

Я определенно его знаю — что-то внутри откликнулось на его слова. И он меня знает, иначе бы не нагнулся, не взял мое лицо в свои ладони и так звонко бы не чмокнул в губы. Моя рука взлетела сама собой, и я треснула нахала по спине. Ну, как треснула… тихонько хлопнула, на сколько хватило сил.

Он со смехом отстранился и, еще более довольный, изрек:

— Женщины! Даже на смертном одре честь берегут!

— Какой еще… смертный… одр? — вяло возмутилась я, вспомнив, что это выражение значит. — Я живая!

— Живая, живая.

Желтоглазый зверь снова полез ко мне. Здоровенный, тяжеленный, он вряд ли бы уместился на койке весь, но его такие мелочи не заботили. Парень снова взялся его оттаскивать. Зверь, недовольный такими действиями, рыкнул. Рык получился громкий, красивый и раскатистый. Нет, нет, это не тхайн, тхайны по-другому рычат… Но кто же это? Я ведь знаю, кто… вспомнить бы…

Животное так и не сумело взгромоздиться на койку и ограничилось тем, что опустило свои лапищи и голову мне на живот. Глядя в медово-карие глаза этого тяжеловеса со светлой шерстью в бледных полосках, я начала вспоминать. Это, конечно, не тхайн, а представитель кошачьего племени. В мозгу вспыхнуло короткое яркое воспоминание о пещере, рваных пожеванных игрушках. Лигренок, Тои, орионцы, Риган…

Воспоминания обрушились скопом, снова выбили из реальности. Какое-то время я слепо глазела на Космоса, обретая себя и проживая заново самые важные фрагменты прошлого. Упорядочив сумбурный ком мыслей в голове, я огляделась. Интерьеры знакомы: медмодуль станции «Найрив». Здесь я лежала как-то со сломанной из-за остолопа Мичи рукой.

Значит, Нигаю не удалось меня убить, и значит, меня перевели на станцию. И, раз Космос рядом, где-то здесь должен быть и Риган… Голова закружилась то ли от слабости, то ли от обилия вопросов, теснящихся в голове.