Котенок 2. Охота на Лигра

…Мне снился черного окраса тхайн. Он шел ко мне медленно, с грацией, присущей полному сил хищнику, и его темные глаза светились торжеством охотника, загнавшего добычу в ловушку. Бежать бесполезно, но я все же побежала, надеясь на чудо, которое поможет убежать. Тхайн последовал за мной бесшумной тенью, и не сбил с ног сразу только потому, что желал поиграться перед тем, как приступить к обеду. Я бежала, спотыкалась, падала, поднималась, и снова падала, и с каждым шагом паника и страх множились во мне; я превратилась в безумное, ведомое ужасом и отчаянным желанием спастись существо… Упав снова, я не стала подниматься, так и осталась лежать — силы меня оставили.

Тхайн выступил из-за кустов и показал клыки. Я закричала…

— …Тихо! — приказал кто-то и встряхнул меня за плечи. Я послушно сомкнула губы, открыла глаза, и чуть было не закричала снова: за плечи меня держал гибрид.

Я сглотнула; реальность обрушилась на меня слишком быстро и беспощадно. Похищение… хозяин… имплант… и снова похищение. Этот страшила забрал меня из рук орионца-хозяина… а перед этим достал у меня из живота имплант. Ничего не скажешь — весьма интересным образом я провела последнее время!

Ужаснувшись, я задрала рабскую «униформу», но ничего ужасного не обнаружила, скорее, наоборот: от раны ничего не осталась и кожа на животе была ровной, здоровой. Нельзя даже точно сказать, где именно был сделан надрез. Я прощупала живот и не ощутила боли. Да здравствует изобретатель регенерационного препарата!

Я все щупала свой живот, пока не заметила, что гибрид прослеживает каждое мое движение с большим вниманием. Тогда же радость моя поутихла. Я посмотрела в лицо (или все же морду?) гибрида, и, подавляя неприязнь и страх перед ним, спросила:

— Зачем ты украл меня?

— Надо, — ответил он и предупредил: — Сидеть тихо. Ты не сбежать. Кнотте найти нас — убить. Слушать меня все. Ясно?

Я облизнула пересохшие губы и уточнила:

— Кнотте — этот тот толстый орионец?

— Да, — гибрид как-то странно посмотрел на мои губы, после чего дал еще одно предостережение: — Пить-есть нельзя.

— Знаю. После регенерационного от еды и воды на какое-то время следует воздержаться.

Он кивнул. Я уже успела понять, что ничего страшного он со мной не сотворил, пока я пребывала в забытье, и не планирует. Наверное… Но чего же он хочет? Почему напал на Кнотте, зачем украл меня? Какая цель движет этим большим… существом?

Снова облизав губы (они ужасно сохли), я сказала:

— Ты напал на хозяина. Нас найдут и тебя накажут.

— Нет.

— Найдут, — убежденно сказала я. — Наверняка, у тебя тоже установлен отслеживающий имплант, или имплант управляющий.

— Нет.

— Нет — не выследят, или нет — нет имплантов?

— Нет имплантов, — проговорил гибрид, и мне показалось, он проговорил это лукаво. Я догадалась об этом скорее интуитивно, а не прочитала по его лицу. У него вообще скудная мимика: когда он говорит, шевелится только его безгубый рот, а глаза так же богаты на выражения, как глаза обычной рептилии.

— Ты их тоже из себя пальцем выковырял? — не удержалась я от сарказма.

— Нет, — порадовал он меня снова отрицательным ответом.

Я заметила, что гибрид очень внимательно прислушивается ко мне, чтобы различать речь. Он практически все понимает на общем центаврианском, и говорит вполне сносно. Умом это создание явно не обделено; выкрала меня решительная и мозговитая особь. Да еще и чувствительная: он сразу просек, когда я попыталась взять его под контроль. С ним нужно применять эмпатию осторожно, так осторожно, чтобы он ничего не заметил…

Я окинула этого желтоглазого монстра взглядом, оценивая, есть ли у меня хотя бы призрачные шансы его провести. В свою очередь, он смотрел на меня. Смотрел пристально — иначе не умеет, жутковато — опять же, иначе не имеет.

Зрительный контакт — еще один путь к эмпатии, поэтому, когда я уловила его радость, не удивилась. Но не только радость чувствовалась, чувствовалось еще и предвкушение, сплетенное с тревогой. И… надежда. Он надеется с моей помощью что-то получить; может быть, он хочет меня продать.

— Ты хочешь меня продать кому-то?