Котенок. Книга 1

Волкова прижала к столешнице ладони, растопырила пальцы и взглянула на свои не окрашенные лаком, но аккуратно остриженные ногти. Склонила голову — изменила угол обзора. Усмехнулась.

— Вот только ты ошибся, Крылов, — сказала она. — Мне сегодня исполнилось не шестнадцать, а восемнадцать лет.

Мой вопрос заглушило громкое дребезжание школьного звонка.

В кабинет вошла учительницы физики — торопливо прошагала к своему столу.

Ученики десятого «А» класса поприветствовали её: неохотно поднялись со своих мест.

* * *

Сегодня на уроках я почти не слушал учителей — наблюдал за соседкой по парте. Будто не мог на неё насмотреться (эту причину моего необычного поведения после урока математики озвучили сидевшие позади нас одноклассники). Но я не рассматривал девичьи бёдра или колени. А искал в действиях, словах и взглядах Волковой признаки «неправильного» поведения. Ещё утром воскресил в своей памяти несколько прочитанных на эту тему в интернете статей: изучал их, когда заподозрил «странности» при общении с младшим сыном. Составил дюжину заготовок в виде наводящих вопросов; отметил в уме, какие именно признаки должен отыскать. Вот только ни тогда (в случае с сыном), ни сейчас я не заметил у своих поднадзорных указанного в статьях эмоционального состояния.

Алина на уроках не проявила ни чувства изоляции, ни беспомощности. Я несколько раз выводил её на разговор — не заметил в её ответах ни эмоциональных оттенков безнадёжности, ни намёков на чувство собственной незначимости (стыда, сниженной самооценки, ощущения некомпетентности). Не походила она на обладательницу депрессии или на владелицу маниакально-депрессивного психоза. Волкова не посматривала томным взглядом на кого-либо из одноклассников (даже на Васю Громова, в которого была влюблена каждая вторая девчонка из нашего класса). Она буднично составляла на уроках конспекты, намекая на подготовку к грядущим контрольным и экзаменам. Не бросала рассеянных взглядов за окно. И уж тем более ни на что мне не жаловалась. Но отвечала мне неохотно и часто односложно.

Как именно Волкова выпала из окна — «тогда» — мне не говорили. Вот только и я, и наши одноклассники (да и не только мы) заподозрили лишь одну причину. Потому что в построенных финскими строителями домах сложно было «случайно» вывалиться из окошка. Окна в наших квартирах не походили на обычные, советские. На них не красовались крестообразные рамы, делившие застеклённую часть окна на четыре части. Стекло в них стояло лишь одно (в два слоя), но большое. Такое не открывали, чтобы проветрить помещения. Для проветривания хватало узкой высокой форточки, прикрытой решёткой. Разве что… в тот день Алина Волкова намывала оконные стёкла — подобное предположение впервые пришло мне на ум лишь сегодня на уроке математики (отметил его, как возможное, но маловероятное).

С урока английского языка Алина снова ушла. Она не объяснила мне причину своего «побега» — как и в прошлый раз. Моё утреннее поздравление не повлияло на планы Волковой. Но я отметил и некоторые изменения в её поведение — в сравнении с «тем» четвёртым сентября. На этот раз Алина всё же сообщила мне, что уйдёт с урока. И предложила одолжить мне на время сегодняшнего занятия учебник: сообразила, что я оставил дома не только книги по физике и по математике. Её предложение не выглядело описанной в статьях «раздачей долгов». Потому я его отверг (со словами благодарности). Не загрузил в свой дипломат лишнюю тяжесть, содержание которой сейчас помнил наизусть (ещё вчера я определил, что разбираюсь в предмете ненамного хуже нашей англичанки — спасибо начальникам, что в девяностых отправили меня на языковые курсы).

* * *

После уроков ко мне подошла Лидочка Сергеева — сама, чего не случалось с начала прошлого учебного года. Произошло это уже на выходе из школы, когда я забрал из гардероба верхнюю одежду. Одноклассница поинтересовалась, иду ли я в воскресенье в поход. Спроси она меня об этом вчера — я сказал бы однозначное «нет». Вряд ли бы меня тогда привлекла идея тащиться по заболоченному лесу на противоположный городской набережной берег озера — в резиновых сапогах и с тяжёлым рюкзаком за плечами. Но сегодня «стариковские» хандра и усталость окончательно отступили. Я отчётливо ощутил, что моё тело переполнялось энергией (которую я утром вновь поленился растратить на зарядку). И потому вдруг понял: прогулка по лесу виделась мне уже не в мрачных тонах — казалась едва ли не романтическим приключением.