Котенок. Книга 2

Сокращённый вариант сценария «отработали» четыре раза — пока артисты не уяснили свои «места» в плане грядущего мероприятия. Я подивился выдержке организаторши. Она не срывалась на истеричные крики; и будто бы не спешила домой: была готова «прогонять сценарий» бесконечно. К четвёртому повторению «забывчивых» не оказалось — генеральную репетицию признали завершённой. Я не спел со сцены ни одной песни; но устал, словно исполнил сегодня половину репертуара ансамбля Рокотова. Вернул Полковнику гитару, сбежал из зала вместе с Чагой и Рокотом (такие побеги уже вошли у меня в привычку). Но по домам мы не разошлись. Прогулялись втроём на «арену» за теплицей. Чага неохотно, но всё же доверил мне свою гитару и стрельнул у Рокотова сигарету. При свете одинокого фонаря я исполнил для Сергея и Бориса «Гимн ПТУшника» (название песни не привело парней в восторг). Завершил выступление рефреном (обошёлся без концовки).

Пропел:

—…Джинсы, рубашка и кеды «Москва». Вечером буду на танцах в ДК. Под песню Котёнка сожму тебя крепко. И прошепчу: «Я люблю тебя, детка».

Прижал рукой струны.

Спросил:

— Что скажете?

Рокотов сощурил глаза, выпустил струю табачного дыма в сторону фонаря.

— Забавная песня, — сказал он. — Мне понравились слова про Котёнка.

— «Детка», — сказал Чага, — странно звучит. Так у нас не говорят.

— До уровня «Ты возьми моё сердце» эта вещь, конечно, не дотягивает, — заявил Сергей. — Нет того накала эмоций. Но пацанам понравится. Да и многим девчонкам тоже.

Он бросил окурок в кусты.

Спросил:

— Сделаешь ноты?

Я кивнул.

— Ёлы-палы, это, конечно, не то, что нам нужно, — сказал Рокотов. — После прошлой твоей песни я ожидал другого. Хотя бы немного похожего по духу на «Ты возьми моё сердце».

Он покачал головой, вздохнул.

— Но для широты репертуара и такая песня сойдёт, — продолжил Сергей. — Опробуем эту вещицу на концерте… через пару-тройку недель. Я сам её исполню — если ты, Крылов, не против.

* * *

В субботу, после концерта во Дворце культуры, я снова отправился вместе с парнями из ансамбля Рокотова и Изабеллой Корж в репетиционный зал. Занял там привычное место около стены, наблюдал за тем, как Бурый разливал портвейн по стаканам. Заметил, что парни после выступления казались молчаливыми, словно уставшими. Хотя я не заметил особой разницы между сегодняшним концертом и предыдущими. Сегодня я только четыре раза спел «Котёнка» — на один раз меньше, чем неделю назад. И ни разу не исполнил поднадоевшую мне «Олимпиаду-80». Репертуар на сегодняшнем выступлении мы с Рокотом поделили примерно поровну. Потому я почти не устал. Три раза сегодня танцевал. Дважды с Беллой и один раз с Надюхой (под присмотром Петрова). Рокотов озвучил тост — музыканты дружно опустошили стаканы.

— Слушай, Котёнок, — заговорил Сергей. — Помнится, ты говорил, что можешь и не уехать в ноябре в этот свой… как там его…

— В Первомайск, — подсказала Белла.

Я отметил, что Рокотов впервые обратился ко мне не по имени и не по фамилии — назвал моё прозвище. Словно он вдруг признал моё право на сценическое имя.

— Ты всё ещё не определился с поездкой? — спросил Сергей.

Я покачал головой.

Ответил:

— Фифти-фифти. Ещё ничего не решено. Вероятность того, что уеду примерно пятьдесят процентов.

Музыканты переглянулись.

— Что думаете, парни? — сказал Рокот.

Он вопросительно приподнял брови.

Чага и Бурый пожали плечами.

— Пятьдесят процентов на то, что останется, — сказал Веник, — это неплохая вероятность.

— Я тоже так думаю, — сказал Рокотов.

— Серёжа, скажи ему, — попросила Белла.

Она не сводила с меня глаз.

Рокот поставил на столешницу стакан, погладил руку своей подружки.

— Говорим, пацаны? — спросил он.

Бурый кивнул. Чага махнул рукой.

— Давай, — согласился Веник.

Он вынул из сумки запечатанную бутылку портвейна.

Сергей посмотрел мне в лицо.

— Послушай, Котёнок, — сказал он. — Мы с парнями посовещались и решили: с тобой у нас будет больше шансов на успех, чем в составе квартета. Потому я всё же расскажу тебе, для чего нам нужны собственные песни.

Глава 12

Веник откупорил бутылку, плеснул портвейн в гранённые стаканы. Новая порция спиртного запаха расползлась по репетиционной комнате. Я прижался спиной к холодной стене — наблюдал за сидевшими около стола музыкантами и за стоявшей позади Рокота Изабеллой Корж. Впервые за всё время своего очередного пребывания в Советском Союзе я отчаянно захотел выпить чашку крепкого кофе: эспрессо или капучино — не растворимого. Я сглотнул слюну, вдохнул пропитанный табачным дымом воздух. Увидел, что Сергей первый схватил свою порцию спиртного. Он ополовинил её одним глотком — без тоста, не чокаясь с приятелями. Рокотов скривил губы, потёр кулаком нос. Он вынул из пачки сигарету — Веня Любимов чиркнул спичкой, помог Сергею прикурить.

— Скажи, Котёнок, — произнёс Рокот, — ты уже задумывался о том, что с тобой будет через полтора-два года?

Я пожал плечами, поправил очки.

Сергей махнул рукой.

— Ёлы-палы, о чём это я тебе говорю, — сказал он. — Вам с Чагой армия не светит: вы же у нас очкарики.

Рокотов ухмыльнулся.

— А вот мы с парнями…