Котёл

Раздалось несколько выстрелов. Жертва смотрела в глаза карателям. Получив несколько ранений в грудь и в живот, Иван опустился на колени.

— Будьте прокляты, фашисты.

— В висок ему, в висок! Два выстрела в висок, — не унимался Задочесалко.

Выстрелы раздались с трех сторон. Иван уткнулся носом в выжженную землю, несколько раз дернул плечом и затих.

— А топерь следующая сцена. Главнокомандующий озражать не будеть-

Галатей стоял, как вкопанный и ничего не говорил. Такую сцену он видел впервые и одобрял ее. Надо закаляться, — решил он.

Подошли четыре карателя, освободили четырех пленных из круга, повязанных цепью друг к другу. Им надели мешки на голову.

— За измену родине, предательство нацийональных интересов, непочтение великому полководцу Степану Бандере, четыре человека из этого круга приговариваются к смертной казни путем отсечения головы. Отрезанные головы упаковать в мешок и отвезти в Днепропетровск губернатору Коломойше. Получить по десять тышш долларов за каждый отрезанный котелок и вернуться в строй

Постановление революционного суда огласил сержант Печенка. Бойцы батальона «Азов» приступить к исполнению решения суда.

Солдаты — бандеровцы с четверых сняли наручники, бросили под ноги колпаки, левой рукой со стороны плеч обняли жертву, запустив пальцы в ноздри, наклонив голову немного назад и ножом полоснули по горлу, да так сильно, что голова отделилась от туловища, издавая хруст.

— Печенку, сердце и почки вырежьте, — приказал Задочесалко. — Продадим американцам.

— Пановы и мы купим, — сказал один поляк — доброволец. — Сто тысяч доллар за все.

— Э, нет, американцы дадут больше. Ведро, надо чистое ведро, да прикрыть, чтоб мухи не садились. А трупы в ров и хоть немного присыпать землей.

Оставшиеся пленные, хорошо понимали, что им не миновать казни, возможно более жестокой, чем была предыдущая и терпели. Остальных раздели донага. Каждому на правой ягодице выжигали свастику раскаленным железом. Это была наиболее страшная пытка. Многие не выдерживали, бросались с кулаками на карателей, желая получить пулю в затылок, но Задочесалко с этим не спешил. Он вызывал две машины, либо два танка, привязывал одну руку жертвы к одному танку, а другую руку к другому танку и давал указания двигаться в противоположную сторону. Танкисты охотно делали такие маневры. Если человеку вырывало обе руки одновременно, его больше не трогали, если одну, то его привязывали за туловище к одной машине, а руку к другой и таким образом вырывали вторую руку.

— Знаешь, что мне больше всего не понравилось, — сказал министр обороны карателю Задочесалко.

— Что, ваша милость-

— Да это, как его- Выжигание свастики.

— Почему, генерал-плутковник-

— Запах человеческого мяса. Оно не так пахнет, как, скажем, свинина, или телятина, или дикая свинья. Это что-то, что-то такое…так и хочется мизинец откусить и пососать, как самокрутку из махорки. Не выжигай больше свастику, Задопоцелуйко.

— Я…чесалко, а не поцелуйко…

— Молчать! А то прикажу тебе выжечь свастику…

— А ты попробуй, попробуй…пацан. Мы все бандеровцы, братья по крови, а ты кто есть- Отставить шпектакль. Вон гражданского населения сколько. А вы все хотите клубнички. Девочки после десяти лет годятся. Их на глазах у родителей ублажать, раздев донага. Мать тоже на глазах у дочки и у мужа, хучь мужья все на хронте. Сепаратисты.

Министр обороны, похоже, обиделся. Он надел белые перчатки и не подав руки Задочесалко, сел на броневик и уехал в генеральский городок, где уже была пьянка среди генералитета и их подруг. А Задочесалко переместился на площадь. Там уже новый спектакль шел вовсю. Радикалист Ляшка Букашка насиловал десятилетних мальчиков, а если кто брыкался, стегал по спинке веревкой, вымоченной в соляном растворе. Другие каратели допрашивали женщин:

— Ты выпекала пирожки для сепаратистов, или не выпекала- Задери юбку, покажи зад. Не желаешь- Эй, Воняко! Десять ударов этой бабе по голой спине! И ежели у нее есть дочка старше десяти, разрешаю использовать в качестве подстилки.

— Не надо трогать ребенка, умоляю вас, вот мой зад, делайте с ним, что хотите, только девочку не трогайте.

— Ладно, не бум трогать. Только позови ее, она должна видеть, как мать исполняет свой долг. Ну, как- Будешь подчиняться народной власти-

— Буду. Ленка, подойди. А Юрика оставь на месте.

— А я и Юрика хочу, — произнес командир отряда Ляшка Букашка.

— Ленка, посмотри, что с мамой делают. Ты хочешь, чтобы и с тобой это происходило- спросил Задочесалко.

— Что делает мама, то и я. А это не больно-

— Давай попку, посмотришь.

— А ты, Юрик тоже попку, — приказал Ляшка Букашка.

15

Всякие слухи в высших эшелонах власти Украины распространяются с быстротой молнии, независимо от того — это хорошие слухи, возвеличивающие мозг и унося его в заоблачные дали, либо, так себе, не важные слухи, которые не могли бы порадовать даже тещу, когда она в печали.