Лучший ресторан имени Степана Бандеры в Нововолынске принадлежал в эту ночь Музычко. Он пил, танцевал и даже пел песню, которую любил Степан Бандера. Не обошлось без стрельбы. Правда, в воздух. А потом из пиштолета по лампочкам. Когда все лампочки были перебиты, он вышел на улицу. Был пятый час утра. Патронов было еще много, и он стрелял в воздух из пистолета. Вдруг что-то кольнуло в сердце, да так сильно, что Музычко присел, а потом вытянул ноги, не выпуская пистолета из рук. Вдруг стало так легко и так темно, и он медленно куда-то провалился…в вечную темноту.
Весь об убийстве великого человека облетела весь город с быстротой молнии. Она долетела и до Киева, прямо Пипиярошу. Пипиярош облегченно вздохнул, министр внутренних дел Ваваков не подвел: ребята сработали профессионально. А на похороны ехать надо. Для отвода глаз.
Хоронили Музычно пышно, как выдающегося революционера, знаменитого земляка. Центральная улица города сразу была названа его именем. Священники во главе с Говнозаром, скорбно пели, долго рассказывали гражданам о святом человеке, который боролся за счастье Украины, за незалежность от проклятых врагов человечества москалей. Говнозар даже зарыдал, подошел к гробу и трижды поцеловал Музычко в холодные уста.
— Вечная память! Вечная па-а-а-амять! Блаженный покой и вечная па-а-а-амять!
50
Когда Янукович уселся на два стула, восточный и западный, он не чувствовал себя комфортно по той причине, что туда, куда он тянулся, никак не получалось: западный стул хромал на одну ножку, а если он передвигался без согласования по собственной инициативе, то и вторая ножка начинала пошатываться. Был риск позорно свалиться в яму. У западных политиков блестели глаза, обнажались белые искусственные зубы, распахивались руки для объятий и даже тянулись губы к щеке гостя-великана, но пересесть на западный стул, чтоб сидеть наравне со всеми, никто не предлагал. Так, раздавались обещания, рисовались перспективы, но все это казалось таким загадочным, таким отдаленным, что президент Украины решил занять позицию выжидания. Он все делал для того, чтоб не поцарапать этот стул, смахивал с него пыль носовым платком и даже поглаживал, приговаривая: хороший мой, желанный мой.
На практике же это вылилось в некое разочарование его избирателей, которым он обещал так много, а на практике почти ничего не выполнил. Граждане его государства, щирые украинцы, особенно украинцы польского происхождения по-прежнему кусали русских, издевались над ними, запрещали им говорить на родном языке, вели шовинистическую политику, эфемерного превосходства украинцев над россиянами. Они и его поносили на все лады, захватив средства массовой информации. Галичане у него под носом ковали булаву ненависти и нацизма, готовили отряды боевиков — бандеровцев для захвата власти, а он об этом ничего не знал, ничего не видел и возможно видеть не хотел.
Виктор Федорович окружил себя людьми, у которых всегда были дырявые карманы и недостаток ума в сочетании с жадностью, и эти люди устраивали его и пели ему осанну. У него самого отсутствовал дар стратега, государственного деятеля, он не видел дальше своих ног, плохо следил за своими карманами, которые со временем тоже стали дырявые. За ним потянулись сыновья, окружили его, обмотали вокруг шеи пеленой сыновний слезливой просьбой и стали тянуть в яму.
Отстроив для себя шикарный дворец недалеко от Киева, планировал уйти от опостылевший жены, но уходить никуда не надо было, она не возникала, он стал метаться по миру в поисках друзей, не понимая, что у президента друзей не бывает.
Его редко принимал Бардак Омама, от которого всегда дурно пахло, как от любого нигера, держался с ним высокомерно и все время обнажал свои белоснежные зубы.
— Гут бай, Кунуковитч, — говорил он на прощание и крепко жал руку.
Ехать в такую даль, чтобы нанюхаться африканских ароматов, посмотреть на белоснежные зубы и услышать, как пренебрежительно искажают твою фамилию, для этого надо стать просто идиотом. Зато на родине сразу повышается рейтинг. Земляки приходят в восторг от одного ботинка Бардака, даже если он не застегнут. Что касается посещения Белокаменной, то тут все до обиды скромно: телевидение сообщит об этом одним предложением, газеты — одной строчкой. Зато щирые украинцы долго будут рыться в грязных матрасах, пока не найдут хоть одну дохлую блоху.
Чистюля Ангела Меркель, всегда хорошо одета, всегда сдержанно приветливая долго смотрит серыми глазами в его глаза, но не как женщина, а как премьер, что-то хочет вычитать в глазах гостя, но никак не может и начинает злиться.
Ну, позволь мне сесть на один стул, чтоб быть всегда рядом, я откажусь от России, зачем мне эта Россия, она сама по себе, а Украина сама по себе.
А ты не русский шпион- спрашивают глаза Ангелы и потихоньку начинают смеяться, будто они разгадали кованые замыслы великана.