Котёл

— Забываете своих- Нехорошо. Хоть бы кто крикнул: шалом Юля, так нет, все делают вид, что я русская. Это не так. Я — настоящая еврейка и мой дедушка — Капительман, директор еврейской школы на Волыни. Ты слышал об этом, Пипиярош?

— Я, как и мой прадед Гитлер, не люблю евреев и буду вас уничтожать.

— Ты что, ты — что- Дай мне возможность сжечь Москву ядерным оружием, у меня много людей на западе. Я каждого, начиная с Баррозу, уложу в постель, обработаю как нужно и попрошу у него атомную бомбу. Представляете, сколько ядерных боеголовок упадет на Москву и на другие города русских варваров?

— Ты уже старая жидовка, — сказал Пипиярош, — а еврейки в старости похожи на обезьян.

Раздался гул земляков Юлии, но Пипиярош обвел всех ледяным взглядом и им, бедным, пришлось опустить головы.

А время шло. В Крыму приближался день референдума. Бардак Омама впал в ярость. Опять его обыграли. Пять миллиардов ушло впустую. Эти русские, да они непредсказуемы, да их надо наказать, надо чтобы Россия дорого заплатила за Крым. Это аннексия. А Н Е К С И Я!

Дрожащая, заплаканная, хоть не полагалось плакать, Виктория Нуланд явилась на вызов Бардака с опущенной головой: туда ее вызывали очень редко. Бывали случаи, когда она добывалась выдающихся успехов в смысле покорения малых народов и с нетерпением ждала доброго слова от своего босса Бардака. А он ее не вызывал. Может славянские корни мешают- думала она и плохо спала ночами. А тут из-за какой-то Украины! Да провались она эта Украина в тартарары!

— Нуланд, ты хорошая сучка, я имел возможность в этом убедиться, — сказал президент. — И ты меня не продала, как продали Клинтона в свое время. Я это ценю. Однако должен тебе заявить: ты плохо работаешь. Исключительно плохо. Америка потратила пять миллиардов на эту дикую страну и все козе под хвост. У меня уже готов проект дворца в Крыму, он стоит миллион долларов. И что же- Крым отбирают русские. Это правда, что Крым когда-то был русским?

— Да, мой господин. Еще Екатерина Вторая его присобачила к России.

— Это было давно?

— В восемнадцатом веке, мой господин.

— Раз давно, так он должен быть наш. Я там планировал разместить американский Черноморский флот, а Черноморский флот России убрать. Почему так произошло- Он уже сидел у меня в горле этот Крым, а русские вырвали его. А почему- да потому что ты об этом ничего не знала, не предвидела, не докладывала хотя бы этому дураку Кэрри, хотя могла зайти ко мне в любое время. И не только по Крыму. Ты знаешь, что жена меня бросила.

— Мой господин, — сказала Нуланд вытирая слезы, — когда мы занимались грешным делом, меня все время тянуло на рвоту. От вас дурно пахнет. Это, должно быть, национальная особенность. Помните, одно время я и вас обгадила. В то время я решила с этим покончить, даже если вы мне пригрозите электрическим стулом.

— Надо было сказать, я вызвал бы банщиков, массажистов. Но забудем об этом. А пока срочно поезжай в Киев, собери наших друзей, в том числе и бандеровцев и дай им накачку. Если не сумеют отстоять Крым, я им руки не подам. Я им санкции, санкции, им и России.

Нуланд покорно встала, выжала платок, он был весь мокрый, в надежде, что ее пожалеют, но Бардак смотрел на нее африканским диким взглядом.

Мстительный, жестокий взгляд поразил ее до того, что она едва поднялась с места и ушла заказывать билет на Киев.

Бардак позвонил Меркель. Ангела тут же подняла трубку, чувствуя недоброе.

— Почему?

— Я, я не виновата, мне об этом не доложили. Я разберусь, почему не доложили, господин Бардак.

— Э, с вами кашу не сваришь. Обзвони всех своих коллег и от моего имени назначь дату совета Европы по безопасности, — сказал Бардак и повесил трубку.

Не надеясь на то, что Меркель добросовестно выполнит его поручение, Бардак сам начал обзванивать лидеров Евросоюза и назначать дату совещания.

Казус вышел с представителем Прибалтики — маленькой вертлявой женщиной, которая так перепугалась, у нее так дрожали руки и ноги, что она не могла устоять на ногах идержать трубку в руках. Она все время целовала трубку и произносила: хайль, Бардак, хайль!

А что касается остальных президентов и руководителей Евросоюза, то все они имели бледный вид. Грозный дядя сэм не только отчитывал их в слепоте и бездеятельности, но грозил им всякими карами и бедами. Правда, у них тряслись только колени, а выше эта дрожь не поднималась. Обзвонив всех, обиженный Бардак решил позвонить и в Россию. Тут он проявил максимум вежливости, грозил осторожно, придумывая всякие санкции, вынужденные, разумеется, которые ему не хочется применять по отношению к дружественной стране, но он ничего не может сделать, его избиратели этого требуют, вся Америка требует, весь мир требует. Еще не поздно, одумайтесь, господин президент. Сноудена я вам прощаю, хотя этот Сноуден это большая рана на теле Америки, а Америка, как вы знаете — гордая страна и ей есть чем гордиться, господин президент России.