Котировка страсти, или Любовь в формате рыночных отношений

Константин хрустнул суставами, глянул на покалеченную ладонь Вячеслава, который сейчас, тремя оставшимися пальцами на правой руке, мял сигарету, вместо того, чтоб ту курить. И после снова взял в зубы. Глубоко вздохнул, и кивнул. Несмотря на многое, в этом Боров прав, не поспоришь. Так, как эти люди, он Павленко прижать не сумеет.

Довольно хмыкнув, Боруцкий вышел в коридор мимо молчаливого Никольского.

— Федот! — Негромко позвал он кого-то, и вернулся в комнату.

Через минуту на пороге появился невысокий, крепкий, жилистый мужик, может, лет на пять младше самого Боруцкого. Через весь лоб и по носу у того шел некрасивый, белесый шрам. Молча обведя комнату глазами, этот Федот подошел к Павленко и, ухватившись за цепь наручников, рывком подтащил того к стене, игнорируя хрип Андрея.

Поскольку его роль теперь свелась к вопросам, Константин отошел к подоконнику и, опершись на тот, постарался немного утихомирить ярость, пока не получит ответы.

Минут через двадцать, когда Павленко, чью стойкость и упрямство нельзя было не отметить, продолжал отрицать наличие помощников, у Константина включился мобильный. На дисплее высветилось имя Стаса. А, поскольку, он оставил и того, и Валентина у себя дома, на случай потребности Карины в помощи, пока его не будет, Костя сразу же ответил, отвернувшись к окну и игнорируя глухие звуки ударов и стоны.

— Да?

— Карина проснулась. — Отрапортовал врач.

Косте не понравился его голос.

— Как она?

Карецкий вздохнул.

— Не знаю, чем ты там занят, но советовал бы тебе поскорее вернуться. Нас она не особо к себе подпускает. Ну, кроме этого… — Карецкий прокашлялся. — Филиппа, кажется. Его Карина в комнату пустила. Валентин сейчас сидит на пороге вашей спальни и пытается с ней поговорить. Не могу сказать, что она идет на диалог. Короче, Костя, ей нужен кто-то, кому она доверяет. А как понял я, таких на Земле аж один человек.

— Я скоро. — Пообещал Константин, в отражении треснутого стекла наблюдая за тем, как Федот ломает Павленко пальцы. Тот сдавленно мычал, но никаких фамилий не называл. — Ты не можешь, пока, уговорить ее выпить еще одну таблетку снотворного? Скажи, что я попросил.

— Она отказывается, Костя. — Стас как-то нервно прочистил горло.

— Скажи, что это моя просьба. — Напомнил он.

— Не уверен, что поможет. Понимаешь, — Карецкий, кажется, прикурил. Что ж они его все доводят? Стас же больше года назад бросил, вроде! — Карина говорит, что не хочет пить лекарства. И я склонен с ней согласиться.

— Почему? — Константин проследил взглядом, как Никольский вышел в коридор.

— Она утверждает, что вы больше месяца не применяли контрацепттивы. — Кажется, Стасу было неловко.

Константин прищурился, не разбирая, что видит в отражении.

— И? — Хрипло уточнил он. — Она беременна?

— Я не знаю. — Карецкий кашлянул. — И она не знает. Просто ответила на мой вопрос, когда я пытался выяснить, что она принимает или не принимает, чтобы подобрать лекарство. А Карина поинтересовалась, можно ли пить те таблетки, что она пила, в таком случае.

— И? — Рыкнул Соболев, понимая, что самообладание подводит.

— Нет, их — нельзя! — Так же раздраженно бросил Стас в ответ.

— Ты можешь выяснить, вообще?!

— Как?! По ауре?! Она меня ближе, чем на три метра к себе не подпускает. В комнату не даст войти. Просто, доделывай то, чем ты там сейчас занимаешься, и давай сюда, к жене! И нам, и ей будет легче, беременная Карина, или нет!

Зло отчитал ему Карецкий и бросил трубку.

Пульс стучал в ушах, как щелчки маятника. Телефон уже отключился, а Константин все еще держал трубку у уха. Если она беременна…

«Никто не знает, что будет с ним завтра. Никто не может быть уверен в том, что сумеет защитить своих детей…»

Так она говорила? Или что-то подобное?

Ярость и бешенство, так упорно контролируемые им в последний час, вдруг рванули, ударили, прорвав заслон воли и сдержанности. Вина, которая никуда не ушла от ее признания, стала сильнее. Беременна Карина, или нет — сама такая возможность в совокупности с нападением на нее этим вечером, превращала Соболева в безумца, способного только на ярость, требующую уничтожения того, кто был повинен в воскрешении самых глубоких страхов любимой им женщины.

Жар ударил в голову. Он прекрасно понимал, что делает. Это не было похоже на помешательство. Наоборот, он предельно четко понимал, что делает. Сунув телефон в карман, и не отмечая этого сузившимся сознанием, он развернулся, и ничего не говоря, в несколько шагов пересек пустую комнату. Все стало неважно, даже имя заказчика.

Федот, видимо, сразу поняв намерение Константина, быстро отошел в сторону.

Боруцкий вновь положил ему руку на плечо после третьего выстрела в упор в голову Павленко. Или того, что от той осталось.

— Все, Соболь. Хватит. — Вячеслав немного встряхнул его. — Он мертв.

Нет, он не считал, что хватит. Но больше, и правда, палить смысла нет.

— Тебе не понять. — Константин отпустил курок и отвернулся.

— Ой, ли? — Боруцкий зло сплюнул и отвернулся, резко сдернув свою руку с его плеча.