Котировка страсти, или Любовь в формате рыночных отношений

До первого этажа, как и до машины, в общем-то, она доползла только благодаря поддержке Соболева. С каждым шагом Карина все больше опиралась на него, пока и вовсе, не навалилась всем телом. Но он не заставлял ее отстраняться, только крепче обхватил. И еще, кажется, бормотал ругательства, хоть и не казался рассерженным. А вот хмурым и недовольным, да, пожалуй. Но ведь это не она просила куда-то ее тащить. Так что Карина решила не обращать внимания на его настроение. К тому же, вернулась сонливость. Причем, настолько непреодолимая, что Карина уснула, едва села на заднее сидение какого-то автомобиля. И даже то, что она, в принципе, понятия не имела, куда ее везут на самом деле, и для чего, уже не помогало оставаться в сознании. Карина сдалась своей усталости, боли, и лекарству.

А проснувшись, не сразу поняла, что находится в самолете, который уже летел. Она лежала в удобном, широком кресле, обтянутом кожей, с сильно откинутой назад спинкой. Ее ноги укрывал какой-то темный плед.

Карина совершенно не помнила ни аэропорта, ни посадки, ничего. Да и сейчас не очень четко воспринимала окружающее. Веки закрывались сами собой, а сознание укутывала какая-то вязкая пелена, но теплая и приятная. Почти такая, как то одеяло, что ее грело. Просыпаться до конца совершенно не хотелось.

Где-то сбоку она слышала негромкий разговор. Соболев говорил еще с кем-то. Кажется, с тем мужчиной, у которого была дочка, которую тот давно не одевал… Вспомнив его возмущение предположением, что он должен знать, где замок ее платья, Карина снова улыбнулась. Попыталась посмотреть туда, но шевелиться не хотелось, да и смысл слов ускользал от нее. И Карина поняла, что опять проваливается в спасительную, блаженную темноту отдыха без снов.

Они летели совсем не долго. Не больше часа, наверное, да и это — с посадкой и приземлением. А ей показалось, что время растянулось, стало невероятно долгим и тягучим, и все из-за того, что она то просыпалась, то вновь проваливалась в густую темноту. За ее спиной продолжался тихий разговор, вслушиваться в который у Карины не было ни сил, ни желания. А все пространство небольшого самолета наполнял равномерный и монотонный гул.

Однако когда они стали заходить на посадку, Карина заставила себя встряхнуться. Было сложно и чертовски трудно. Но она знала, что делать. И как. Не в первый, и не в десятый раз ей доводилось приходить в себя после тяжелых ночей. Может, и не настолько, но все же. То время, в которое можно было расслабиться и упиваться жалостью — истекло. Сейчас следовало брать себя в руки и действовать согласно разуму, как бы не болело тело.

Машины подогнали едва ли не к самому трапу, видно, Соболеву здесь позволено почти все. Хотя, понять их можно, погода, несмотря на яркое зимнее солнце, такая, что пересекать летное поле, открытое всем ветра, захочет только идиот. Но ей было не по пути с теми, для кого пригнали эти автомобили.

До дома было всего-ничего, час быстрой езды на машине. Она и не задумывалась, что живет так близко от вотчины Константина. Впрочем, учитывая то, что раньше их пути никогда не пересекались — это и не удивительно. А теперь — даже неплохо, доберется быстрее. Главное попасть в здание аэропорта и вызвать такси. Благо, сумочку со всеми карточками и телефоном она оказалась в состоянии забрать из номера.

Будто ощутив это ее намерение, Константин спустившейся с самолета первым, резко повернулся и пристально осмотрел ее с головы до ног, между прочим, в туфлях и на босу ногу.

— Садись. — Резко велел он, кивнув на ближайшую к ним машину. — Тебе только заболеть и осталось.

Но Карина отрицательно покачала головой.

— Я вызову такси и поеду домой. Здесь совсем недалеко, через полтора часа уже доберусь. — Ее голос звучал совершенно спокойно и уверенно. Ровно. Она по полному праву могла гордиться собой. — Я не собираюсь тебя отягощать или утруждать лишний раз. — Карина уверенно смотрела на Соболева.

Его лицо закаменело. Константин перевел взгляд куда-то ей за спину, резко махнул головой. Приказывал Борису отойти и увести остальных, как она поняла, а сам Соболев крепко ухватил ее руку и настойчиво подвел к автомобилю. Но внутрь не затянул, встал за открытой дверью огромного внедорожника, который закрывал от ветра, бушующего на поле.

— Ты казалась мне умнее. — Щелкнув зажигалкой, он с трудом зажег сигарету от трепещущего на ветру огонька. — Подумай, наконец, головой, Карина. Пока тебе везло, не спорю. Но везение не продолжается вечно. И Картов узнает, что именно ты на него собрала и кому отдала. Ты готова умереть?

Он говорил холодно и жестко. Голос был таким же колючим, как и ветер, который дул, рвал на ней кожу, царапал ледяным наждаком свежие ссадины.

Умирать она не хотела. Если бы это было ее целью, Карина сейчас не мерзла бы здесь. Какой бы поганой не была ее жизнь, прекращать ту пока не было желания. И сейчас, пожалуй, впервые со вчерашнего вечера, в ее душу закралось подозрение, что она может и ошибаться, а Соболев окажется прав.

Видя, что она молчит, он криво усмехнулся.