Котов

Когда Андрей вошел в комнату для досмотра, он успел сунуть медсестре коробку “Птичьего молока”, страшного дефицита в ту пору, прежде чем та успела что-то сказать. Женщина, вышедшая для досмотра больного, улыбнулась и для приличия спросила:

— Спиртное, колющее, режущее с собой не привез?

— Не, Светлана Павловна, мне это ни к чему! — радуясь тому, что сегодня не смена Чикоты, ответил пациент. — Зачем мне эта водка, я же выписываюсь скоро!

— Ну, ладно, клади продукты в холодильник и проходи в отделение.

Первым делом, оказавшись внутри дурки, Кот двинулся к Илье. Карась с перевязанной рукой сидел в туалете и курил какой-то чинарик. Сумрачный вид приятеля красноречиво говорил о том, что Карась пережил за последние дни.

— Илья, здорово! — искренне обрадовавшись встрече, прокричал Андрей.

— Здорово, братуха! — улыбнулся, увидев Котова, Илья. — Ну, че, как съездил? Че новенького на воле?

— Обо всем рассказывать долго, первым делом на, держи, — и Котов подал Карасю пачку сигарет. Стоявшие в туалете пациенты чуть не поперхнулись от зависти. Целая пачка сигарет, когда тут впятером курят одну папироску!

— Во-вторых, когда народу не будет, расскажу все по порядку. Главное, на ужин не ходи, я из города столько хавки привез, умотаться!

— Юмба! — обращаясь к толстяку, хрипло сказал Карась. — За таблетку циклы пайку за ужином даю! Согласен?

— Угу, только, может, ты меня сигареткой угостишь?

— Ладно, держи.

Тут же произошла типичная больничная история: на Юмбу налетели несколько изголодавшихся по табаку пациентов. В результате толстяк сделал от силы три затяжки.

— Вот так и живем, — констатировал Илья.

Когда Карась остался в туалете вдвоем с Котовым, Андрей вкратце рассказал о том, что с ним произошло на воле. Когда речь дошла до визита к Тамаре, Карась со злобы треснул кулаком по грязной, заплеванной стене.

— Все они, бабы, б…и, что твоя, что моя! А я-то надеялся, думал: на волю выйду, поженимся. О семье мечтал. Вот что, Кот, я тебе скажу: не верь бабам, не верь никогда! Когда у меня бабло было, она так и крутила задом около меня. А как только у меня начались проблемы, кинула меня! А я, дурак, еще на юг ее возил! Цветы дарил! Кот, ты еще молодой, делай выводы! Не для дурдомовцев такое счастье, как семья! В одного надо жить с нашей болезнью. А потрахаться, так лучше к автовокзалу идти, вон сколь там путанок бродит! За полсотню все, что ты хочешь, сделает!

Андрей слушал своего приятеля и только молчал. “Прав ты, Илья, конечно, прав. Но ведь я-то на двадцать лет моложе тебя, кажется, все еще впереди, а ты мне такую перспективу рисуешь!” Карась все еще что-то говорил, размахивая руками, но Котов уже не слушал его, уйдя в свои мысли.

— Керы-то привез? — крикнул Андрею в самое ухо Илья. Котов вздрогнул. — Я тебя уже в третий раз спрашиваю, водку-то прихватил? — разозлился Карась.

— Привез, привез, слева от входа в отделение сугроб, там веточка торчит, а под ней бутылки спрятаны.

— Ну, все, Тузу надо будет сказать. Втроем ночью сегодня раздавим водочку!

40

Для того чтобы персонал не мешал выпить спиртное, стакан сорокоградусной налили санитару Игорю. Игорь, как и большинство мужского персонала больницы, в недавнем прошлом был зэк. Лишних вопросов санитар не задавал. Выпив предложенный алкоголь, он разрешил Карасю выйти из наблюдательной в палату, где жил Туз. Обиталище смотрящего за крыткой существенно отличалось от остальных помещений отделения. Во-первых, палата была четырехместной, но в действительности в ней обитали только двое: сам Туз и его подпевало Касим. Во-вторых, на окнах в палате были занавески, а над кроватью смотрящего висело матерчатое узорное покрывало. Сама шконка Туза стояла на козырном месте, параллельно батарее отопления. На полу перед кроватью лежал коврик, на столе открыто лежали сигареты и стояли стаканы.

— Ну что, пьем за то, чтобы побыстрее выйти отсюда, — сказал Туз и опрокинул сто грамм. Вместе с ним выпили Илья и Андрей. Закусывали припасенной Котовым колбасой.

— А ведь меня, Андрюха, когда ты уехал, чуть на тот свет тут не отправили! — занюхивая водку хлебной корочкой, сказал Илья. — Только аминазина четыре куба вкололи и сульфы под лопатку! Два дня отходил, кое-что соображать только вчера начал!

— Так зачем ты до врача стал докапываться? — спросил Котов. — Руку зачем резал?

— Да ты пойми, когда в жизни никакого просвета нет, еще не то сделаешь!

— Ну, ладно, это в прошлом, надо надеяться на лучшее.

— Это ты верно говоришь, — одобрил Туз, — но ты и нас, принудчиков, пойми. Со здоровыми людьми ведь как? Совершил преступление, отсидел свой срок — и домой. А если ты сюда, в эту богадельню, попал, то только на милость врача остается надеяться, как гадание на ромашке, выпустит, не выпустит. Вон Глазков, у него срок за хулиганку максимум четыре года. А он уже десять лет в этом гадюшнике обитает.

— Ну, тогда за то, мужики, выпьем, чтобы врач нам поперек дороги не встал! — предложил Андрей.

— И за то, чтобы побыстрее с нас принудительное лечение сняли! — добавил Туз.

Через полчаса компания захмелела. И тут Туз, обращаясь к Андрею, сказал: