Котовский

Когда он пришел в штаб и весть о его приезде облетела бригаду, к нему кинулись пожимать руку, приветствовать по уставу и не по уставу или хотя бы просто взглянуть на него все его друзья и соратники, все его орлы, однополчане, а сейчас, в обычное время, простые, сердечные, непритязательные люди:

— Привет, товарищ комдив!

— Григорий Иванович! Наконец-то! Заждались мы тебя тут!

— Приказ-то! А? Сто восемьдесят пять награжденных!

Сейчас в дивизии нужно было навести порядок, чтобы выращивать сознательных, дисциплинированных бойцов. Продолжать борьбу с расплодившимися опять бандами, охранять ссыпные пункты, сахарные заводы. Одновременно проводить силами курсантов дивизионной школы топливный трехнедельник. Одновременно налаживать изучение пулеметного дела, организовывать пулеметные сборы, содействовать сбору продналога в подверженных кулацкому влиянию волостях…

— Ничего, справимся! — бодро говорил Котовский, любуясь на своих соратников.

И они справились.

Казалось, что пришло затишье на фронтах, видны впереди просветы. Зарождались мысли о мирном труде, о каком-то новом устроении жизни. Много желаний, планов, намерений было отведено на задний план, «до лучших времен», как говорится. Но вот уже давно не стреляют пушки, не мчится конница в атаку. Значит, можно перевести дух, можно позволить себе роскошь — прости жить?

18

Гарри Петерсон очень волновался, отправляя в поход Тютюнника. Гарри долго беседовал с ним с глазу на глаз. Генерал пыжился, надувал щеки, говорил высокопарно и невразумительно. Это крайне огорчало мистера Петерсона.

— Скажите, генерал, положа руку на сердце: сколько раз вас уже били вместе с вашими отрядами в Советской России?

— То есть как били? — удивился генерал. — Учитывая обстановку и численное превосходство противника…

— Мы вас поддержим. Как вы считаете: поддержка солидная? И ведь вы же, черт возьми, генерал, не правда ли? Например, кто такой Петлюра? По сути дела, дилетант. Или взять Махно — он даже совсем и не военный! Ведь правда? Вы же абсолютно стопроцентный генерал, мы вам даем стопроцентное, опытное, кадровое офицерство, даем медикаменты, деньги, наконец, с вами едут крупные государственные чиновники… Мы на вас полагаемся, генерал! Вы… как бы это сказать… вы зародыш нового украинского государства… Вам понятна моя мысль?

— Хе-хе. Очень остроумно. Непременно расскажу министру Красовскому. Зародыш! Ха-ха-ха! Хо-хо! Пардон, как вы изволили выразиться? Хе-хе! Золотое яичко! А? Которое снесла курочка… — пардон, вы не обидитесь? курочка Петерсон! А?

Генерал залился беззвучным смехом. И смех, и остроумие, и медленная сообразительность — все было подлинно генеральское. И шинель у него была с красной подкладкой. А папаха! Одна его папаха — полная гарантия, что он победит!

— Мы вам дадим Палия, кроме всего прочего, — сказал Гарри. — Это будет один из лучших ваших помощников. И мне правится его идея: взять псевдоним исторического полковника! Очень остроумно! Палий был в некотором роде символом в свое время!

— Па-азвольте, — наморщил лоб генерал: он был слаб в хронологии, па-азвольте, это в каком веке было?

— В начале восемнадцатого. Этот полковник поднял восстание против Польши за присоединение к России Левобережной Украины. Вот поручик Сидорянский и присвоил его имя! И стал Палием! Чудесненько! А?

— Гм… да. Это хорошо, конечно, что он знает историю. Но для простонародья… гм… да… для простонародья нужно бы что-нибудь попроще. Например, «За трехцветное знамя»… или «Хай живе Украина». Я лично и то затруднился бы ответить, в каком веке действовал этот Палий.

Как раз в этот день Гарри получил от Люси телеграмму: «Шлю горячий поцелуй из горячего Бомбея». Куда ее занесло? И не довольно ли фотографических снимков? Люси в обществе французского фабриканта… Люси купается с известным чемпионом пловцом Лурье. Чтоб ему провалиться с его известностью! Люси на палубе… Люси в гоночной машине…

Гарри получил секретное уведомление, что у Люси роман с одним из агентов, которых он сам же послал, чтобы они присматривали за ее поведением…

Одним словом, лучше не думать об этом.

Гарри снова возвращается к делам. Итак, диверсионный отряд генерала Тютюнника… Состав отряда: Шестая Волынская… Четвертая Киевская дивизии… Они переходят границу, движутся на узловую станцию Коростень, захватывают ее, объединяются с кавалеристами Черного… Отряд растет, превращается в освободительную армию, одерживает одну за другой победы… и мистер Петерсон получает поздравление от своего патрона!..

Так рисовалась вся эта авантюра неутомимому, кропотливо налаживающему новые и новые «сюрпризы», старательному, деловому, усердному руководителю оффиса Гарри Петерсону.

Прежде чем двинуть войско генерала Тютюнника, перебросили через границу мелкие группы, которые должны были расчистить путь, подготовить почву для вступления главных сил.

— На вашей обязанности лежит обеспечить ликование народа, — пояснял им Гарри. — Народ не ликует — ликуйте вы. Нужно, чтобы войско атамана Тютюнника встречали с цветами, как освободителей.