Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

- Ну да-а. А что же такого? Мы тщательно изучаем их теории. И практику... В общем, смысл тот, что сейчас решается вопрос: мы или они. Вы не согласны? Конечно, так! Мы или они, глубокоуважаемый!

Ратенау одобрительно кивал, когда Скоповский ему рассказывал, что Всеволод в "Обществе спасения России".

- Мы должны вырастить поколение, которое бы не проявляло любопытства к вопросам морали. Это должны быть безмозглые молодчики, которые не простужаются, не читают, а только кутят, спариваются и убивают. Они рождены для славы. Остальное человечество - тьфу, убойный скот, и чем скорее его пустят в расход, тем лучше.

Ратенау развернул перед Скоповским целую программу.

А затем Ратенау снова увез Ксению. Скоповский уже догадывался, в какой "музыкальной" школе она "учится". Ясно: Ксении понравилось то, что она будет рисковать, проникать в чужие тайны, обольщать, ходить по острию ножа...

Так вот и вышло, что как вкладывают в какое-нибудь промышленное предприятие все свои капиталы, так Скоповский вложил в дело борьбы с коммунистическими силами все, что имел: и свою энергию, и свои средства, и себя, и своих детей.

Почему он так легко поверил этому толстяку? Как это Ратенау удалось расшевелить его? И как он мог допустить, чтобы Ксения уехала? Он больше так и не видел ее.

Вначале и думать об этом было некогда. Скоповского избирали в какие-то комитеты, он заседал, произносил речи... Однажды к дому подкатила машина, и из нее, пыхтя и отдуваясь, вылез Ратенау.

"Он абсолютно похож на черепаху!" - подумал Скоцовский, встречая посетителя.

- А Ксения? - спросил он, входя с этим пыхтящим толстяком в дом.

- Не сразу! Не сразу все новости! - ответил Ратенау, поднимаясь по ступенькам веранды. - Дайте опомниться после этой адской дороги!

Он приехал на этот раз, чтобы поставить в известность Скоповского о гибели Ксении. В то же время у него еще теплилась надежда: а вдруг Ксения вырвалась каким-нибудь образом из рук пограничников и он увидит ее в "Карбунэ" живой и невредимой? Но вопрос, с каким встретил его Александр Станиславович, сразу уничтожил эту надежду. Ратенау стал преувеличенно громко отдуваться: ему не хотелось приступать к разговору о Ксении.

- Собачья жара! Я думал, что расплавлюсь и меня доставят к вам в жидком состоянии. Клянусь, в преисподней на два градуса прохладнее!

И тут он принялся развивать свои любимые темы:

- Именно сейчас, когда считают, что Германия обескровлена, нужно готовиться к новому кровопусканию. Паузу можно использовать на подготовку. Любимое занятие мужчин - война. Можно кричать о мире, о мирных хижинах и тому подобное, но все отлично знают, что у каждого порядочного государства есть два состояния: или война, или военная подготовка...

- Простите, я вас перебью. Но все-таки где же Ксения?

Вместо того чтобы просто ответить, что Ксения арестована при переходе советской границы, Ратенау продолжал:

- Если можно победить при посредстве подлости, будь подл. Кто возьмет верх в вероломстве, тот победит. Какое мне утешение, если обо мне скажут: он бы победил, но был слишком щепетилен. Благодарю покорно! Лучше будьте щепетильны вы!

Он так и не рассказал о Ксении. Он только сказал очень важно:

- Положитесь на меня, дорогой.

Александр Станиславович долго хитрил сам с собой и притворялся перед самим собой, что не догадывается о гибели дочери. Ясно было, что Ксении нет в живых. И Скоповский решил бороться за судьбу сына, спасать его. Сын должен наследовать отцовские владения, сын должен жить.

- Почему бы, например, не пойти тебе, Севочка, в артиллерию?.. начал он разговор, в тайне рассчитывая на то, что артиллерист стреляет издали и не лезет в самое пекло, не бежит сломя голову в атаку, прямо на штыки.

Он сам все обдумал, сам сделал все необходимое, сам все схлопотал. Он приготовился спорить, доказывать... И вдруг все устроилось само собой: Всеволод сразу согласился пойти в артиллерийское училище, поехать в Варшаву.

"Пока он там учится, - радовался Александр Станиславович, - глядишь, все уже кончится... с большевиками покончат... и Всеволод сможет опять поехать в Путейский институт, в Петербург..."

И он даже перекрестился, что все так хорошо уладилось с сыном.

Д Е С Я Т А Я Г Л А В А

1

В Раздельной была пересадка. Миша Марков одним из первых влез в вагон. Круглолицые украинские дивчины, все одинаково повязанные платками, все быстроглазые, все украшены бусами... Усатые деды, в бараньих шапках, жилистые, с корявыми посошками... Но больше всего солдат - прифронтовая полоса.

Миша помнил эти места. Всего год назад на этих полях гремели выстрелы, мчались всадники, разрывались снаряды... А вот и немецкая армия убралась прочь. Теперь остается справиться с захватчиками-румынами, вернуть Бессарабию.

В Москве не так сильно чувствовалось, а здесь вдруг вспомнились отчетливо и живо мать, отец, Татьянка... вокзал в Кишиневе... дым паровозов и прилетающие с ветром запахи фруктовых садов... И вдруг до того захотелось домой!