Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

которой окно защищено толстой решеткой, оказавшейся целой, а у дверей

неотлучно дежурил надзиратель Иванов? Затем, как, выйдя из камеры

через охраняемую дверь, он незамеченным добрался до чердака башни,

откуда по веревке спустился с 18-саженной высоты во внутренний двор;

отсюда в наружный двор он опять не мог пройти незамеченным мимо

дежурного надзирателя Топалова, но, однако, прошел. Достигнув

внешнего двора, он приставил доску к забору - и был таков. А между

тем чьей-то заботливой рукой доска была положена на прежнее место.

Все эти обстоятельства навели на подозрение, что Котовский

воспользовался чьим-то содействием. Подозрение пало на надзирателей

Иванова и Топалова".

Ниже фельетона крупным шрифтом было набрано:

"ЗА ПОИМКУ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРЕСТУПНИКА КОТОВСКОГО ОБЪЯВЛЕНО ДЕНЕЖНОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ В РАЗМЕРЕ ДВУХ ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ".

Анна Андреевна опустила на колени недочитанную до конца газету, перекрестилась и прошептала:

- Господи, охрани его в тягостных испытаниях и суровом пути! Не себе на утеху - народу он служит. Золотое сердце и отважный ум!

И она, не откладывая, побежала к Софье Ивановне поделиться новостью.

7

Шифрованная телеграмма, разосланная директором Кишиневской тюрьмы жандармским офицерам на пограничных пунктах и начальнику Одесского охранного отделения, перечисляла все приметы бежавшего, сообщая, что тридцать первого августа из Кишиневской тюрьмы бежал опасный политический преступник, балтский мещанин Григорий Котовский. Указывалось, что Котовский 23 лет, роста два аршина семь вершков, глаза карие, усы маленькие, черные, может быть без бороды, под глазами маленькие темные пятна, физически очень развит, походка легкая, скорая. В заключение предлагалось установить самое бдительное наблюдение за появлением бежавшего, а в случае появления немедленно арестовать и препроводить под усиленным конвоем в Кишиневскую тюрьму.

Полетели во все концы России шифрованные телеграммы! На таможнях, в портовых городах, на пограничных заставах появилось много поджарых субъектов, воображающих, что никто не может распознать в их непристойных физиономиях, в их гороховых пальто, в их повадке всюду совать нос и запускать глаза незадачливых, дешево оплачиваемых доморощенных шпиков, состоящих в штате охранки и полиции. Они бесцеремонно вглядывались в лица пассажиров, едущих за границу, - в равной мере женщин и мужчин: беглый мог попытаться улизнуть и в женском одеянии, бывали такие случаи! Они лазили в трюмы, заглядывали в машинные отделения пароходов... Их можно было встретить в доках, в отдаленных рыбацких поселках, на пристанях...

Были подняты на ноги все жандармские управления. Один за другим доставлялись пакеты за сургучной печатью. Лично в руки! Бессарабскому губернатору! Секретно!

А Котовский спокойно сидел в Кишиневе, в одном из крохотных, незатейливых домиков. Сидел у окна и рассеянно посматривал через тюлевую занавеску на безлюдную улицу, пока хозяйка деловито штопала мужнины носки.

- Покушал бы, Григорий Иванович, - ворчливо и ласково говорила женщина. - Что толку смотреть на улицу, у нас тут редко и прохожего увидишь.

Задумался Котовский. Не было для него ничего труднее, как бездействие. Вся его кипучая натура требовала действия, а приходилось сидеть и не шевелиться.

- И сиди, и не высовывайся!

- Не высидеть мне, мамаша! Надо их торопить, торопить...

- Что дальше-то будешь делать, соколик?

- Долго они канителятся, мои ребята, - вздохнул Котовский. Подумаешь, великое дело - паспорт раздобыть! Ничего, несколько дней я высижу, никому и в голову не придет, что я у них под боком. А с паспортом двину в Ташкент либо в Самарканд. Выжду - и снова отряд соберу...

- Ох, не сносить тебе головы! Неугомонный ты...

- Пока что голова крепко сидит. Ничего, Пелагея Ивановна, я еще много чего успею сделать в своей жизни!

Опять вызвал пристава второго участка Хаджи-Коли губернатор.

- Откровенно говоря, - сказал он, отечески похлопывая Хаджи-Коли по колену, - полиция у нас дрянь, жандармерия - ни к черту. Вы один наш русский Шерлок Холмс, на вас вся надежда, остальным я абсолютно не доверяю.

- Сделаю все возможное, - скромно ответил Хаджи-Коли.

- И все невозможное, - добавил, улыбаясь, губернатор. - Я вас очень прошу: и невозможное!

Возвращаясь после этого визита, Хаджи-Коли думал:

"Да, господин Котовский! Нас связывает одна веревочка. Или я сломаю голову, или же отличусь и сделаю карьеру. Вы, господин Котовский, фигурально выражаясь, моя синяя птица, мое золотое руно, хе-хе!"

Восьмого сентября приставу поступило донесение, что Котовский находится в городе, и, по-видимому, в районе четвертой части.

- Вот когда я его наконец сцапаю!

Хаджи-Коли даже зарумянился, услышав эту весть. Как собака-ищейка, напавшая на след, он повел мясистым носом, словно предназначенным, чтобы выслеживать.

- Сегодня же познакомимся с расположением улиц в этом районе города, - сказал он задрожавшим голосом. - Всегда полезно знать, где имеются проходные дворы, тупики, низкие заборы...

Он взял с собой нескольких переодетых городовых и пошел бродить по улицам. Было темно. Кишинев освещался скупо.