Котовский (Книга 1, Человек-легенда)

В девять часов вечера Хаджи-Коли и тащившиеся поблизости неуклюжие в чужом платье городовые спускались вниз по Теобашевской улице. Хаджи-Коли устал и подумывал, что пора закончить эту прогулку, что, как говорится, утро вечера мудренее.

И тут грудь с грудью столкнулся с Котовским! Оба были так ошеломлены, что одно мгновение стояли друг против друга, не двигаясь. Встреча была так неожиданна, что пристав не успел даже выхватить револьвер. Он только смотрел, вытаращив глаза.

Котовский бросился бежать вверх по Теобашевской.

- Держи! Стреляй, черт вас побери! - опомнился наконец пристав. Стреляй, говорят вам! Головы оторву!

Городовые пыхтели, вытаскивали из карманов наганы. Наганы были тяжелые и оттягивали карманы кургузых пиджаков. Вытащили. Начали беспорядочно стрелять в темноту. Слышно было, как посвистывали пули.

Котовский исчез.

Городовые продолжали стрелять. Они не целились и с явным удовольствием бахали из наганов, оглядываясь, чтобы не поранить друг друга.

- Отставить! - закричал Хаджи-Коли. - Стрелять не умеете, собачье отродье! Вот он - здесь был, около вас! А вы что? Рты разинули, остолопы?!

- Так ведь тёмно! - оправдывались городовые. - Разве попадешь?

- "Тёмно!" "Тёмно!" Сами вы - темнота непроходимая! Дубины стоеросовые! Деревня-матушка! Где только понабирали таких? Убить человека не могут!

- Кабы он стоял, - почесывали городовые затылки, - тогда почему не убить.

- Упустить из-под самого носа! - не унимался пристав. - Такой исключительный случай! Никогда себе этого не прощу!

Городовые виновато молчали.

Между тем Котовский был ранен. Он превозмог страшную боль, собрал все силы, перемахнул через забор и упал на что-то мягкое и душистое.

"Цветы, - догадался он, ощупывая вокруг руками. - Кусты высокие, вероятно, георгины... И ведь не пускали меня - так нет, потащился! Как же это вышло?"

Лег поудобнее, стараясь не задевать раненую ногу. Прислушиваясь, стал разбираться в создавшемся положении.

Да, выйти на улицу, когда по всему городу рыщет полиция, - более необдуманного поступка нельзя было представить. Но мог ли он навлекать беду на этих людей, предоставивших ему убежище? Хозяин дома пришел сегодня встревоженный.

- Кажется, пронюхали... - промолвил он. - Сейчас меня лавочник спрашивает: "Никак, квартиранта нашли, Максимыч?" - "Какого, говорю, квартиранта? Чего выдумываете?" - "Я, - отвечает, - ничего, меня это не касается, нет так нет, пускай будет по-вашему..."

Хозяева даже не намекнули, что Котовскому надо уходить. Он сам собрался. Они уговаривали остаться. Но он уверил, что так будет благоразумнее, что у него есть товарищ в железнодорожном поселке... Распрощался с хозяевами и вышел.

И надо же было нарваться на полицию!

Котовский тихо лежал в кустах. Здесь его трудно было обнаружить, между тем ему отлично было видно все пространство чистенького дворика. Он держал револьвер наготове.

"Если найдут, буду отбиваться. Эта публика храбростью не отличается".

Но погоня затихла. Котовский попробовал встать. Правая нога мучительно болела.

Где он находится? Что-то напоминает это крыльцо... Если направо, в углу двора, акация и возле акации скворечник, значит, это квартира Прусакова...

Скворечник был ясно виден на фоне неба. Прусаковы! Котовский не знаком с ними, но однажды вместе с Иваном Павловичем они вошли во двор, Иван Павлович принес им заказ...

Изумительная память пришла на помощь. Котовский смело нажал кнопку электрического звонка. Вошел. Думал, что потеряет сознание. "Ничего. Надо держаться. Прусаков. Николай Михайлович Прусаков".

- Николай Михайлович! Я Котовский, помогите мне, я ранен, меня преследует полиция, мне надо скрыться.

Женщина. Смотрит серьезно и, кажется, сочувственно.

- Коля, выйди на крыльцо, взгляни, нет ли кого. Сюда не пускай ни в коем случае, слышишь?

Она решительно приступила к делу. Осмотрела раны. Обе раны были на правой ноге. Промыла, смазала йодом, забинтовала.

- На улице тихо, - вернулся Николай Михайлович. - Но что же нам дальше с ним делать? Здесь небезопасно. Они перероют теперь весь район.

- Возьми извозчика и отвези его к Валентине Сергеевне. Она не откажет. Это наша хорошая знакомая, - пояснила она Котовскому.

- Да, пожалуй. К ней-то уж никто не сунется. Глушь. Место как раз будет подходящее, - согласился Николай Михайлович.

В извозчичьей пролетке было тряско, и нога опять заныла. Ехали долго. Большая Медведица переливалась семью звездами над самой дугой. Спина извозчика заслоняла половину звездного неба.

- Это, кажется, Гончарная улица? - спросил вдруг Котовский.

- Гончарная.

- Я попрошу здесь остановиться. Мне тут надо навестить одного знакомого...

- Но как же вы...

- Не беспокойтесь. Спасибо вам. Извозчик, заворачивай обратно и отвези барина домой в целости и сохранности.

- Мне што, я хошь всю ночь буду возить!

Извозчик круто завернул, старый фаэтон закряхтел, застонал рессорами, накренился. Потом все встало на место. Лошадь фыркнула и пошла трусить рысцой в обратном направлении.

Вот уже и скрылась извозчичья пролетка. Звезды. Тишина.