Коварная бездна

Вместе они исследовали каменистые берега, ступая по мелководью, и волны ласкали их босые ноги. Мечтали, как вдвоем уедут далеко на юг – может быть, доберутся до Калифорнии – и начнут новую жизнь. Бросали в воду плоские камешки и загадывали желания – иногда невыполнимые.

Но отец Оуэна с подозрением относился к сестрам Свон, которые, по слухам, были ведьмами-искусительницами, заманивающими юношей в свои постели просто для развлечения. И когда однажды утром он заглянул на чердак и обнаружил своего сына и Хейзел в объятиях друг друга, то поклялся, что они никогда больше не увидятся.

Именно отец Оуэна организовал суд над тремя сестрами. Именно он привязал камни к их ногам и столкнул в море. Именно отец Оуэна был виновен в их смерти.

И год за годом, лето за летом, Хейзел неудержимо тянуло на остров Люмьер, где все напоминало о любимом, с которым она строила планы на будущее и которого потеряла два столетия назад.

Глава 16

Когда я возвращаюсь, Бо еще спит.

Небо потемнело, и на остров снова хлынул дождь.

Я смотрю на Бо. С каждым вдохом его грудь приподнимается; губы слегка шевелятся. Если бы я могла сказать ему правду, не разрушив все вокруг… Не уничтожив этим его самого. Ведь он принимает меня за другую. Когда он смотрит на меня, то видит Пенни Талбот, а не Хейзел Свон. Я хранила эту ложь, как будто она была правдой; притворялась, что это тело действительно может быть моим и что мне не придется возвращаться в море в конце июня, если я достаточно сильно в это поверю. Надеялась, что расцветающее в моей груди чувство спасет меня, что под взглядом Бо я стану живой и настоящей. Что больше не будет той девушки, что утонула двести лет назад.

Но в моих ушах до сих пор звучит смех Джиджи. «Такие уж мы есть, сестры Свон!» Мы убийцы. Мы будем мстить и никогда не насытимся. И нам с Бо не суждено быть вместе. Я заперта в чужом теле. Я повторяю один и тот же бесконечный цикл лето за летом. Я – это не я.

Я уже с трудом понимаю, кто я такая.

Подхожу к белому комоду у дальней стены, провожу пальцем по его поверхности. На ней расставлена коллекция предметов, фрагменты чьей-то истории: флакон духов с ароматом ванили, когда-то принадлежавший маме Пенни; россыпь камешков и ракушек на блюдце; любимые книги Пенни – Джон Стейнбек, Герман Мелвилл, Нил Гейман. Ее беззащитное прошлое лежит на виду, его так легко присвоить. Я могу сделать эти вещи своими. Я могу сделать ее жизнь своей. Присвоить этот дом и эту спальню – все, включая парня, который спит сейчас в ее постели.

В углу зеркала прицеплена фотография. Женщина плавает в чане с водой, фальшивый русалочий хвост закреплен на талии и скрывает ноги. Вокруг толпятся мужчины, рассматривают ее. Женщина невозмутима. Она подделка, мистификация для приманки зрителей в бродячий цирк.

Я тоже мистификация. Но когда цирк закрывается на ночь, когда гасят огни и выливают воду из чана, я не снимаю свой искусно сшитый русалочий хвост. У меня не будет нормальной жизни после представления. Я всегда буду кем-то другим.

Мой обман длится двести лет.

Возвращаю фотографию на место и вытираю глаза. Как я стала этим существом? Как стала частью этого спектакля? Я не хотела ничего из этого – этой долгой, неестественной жизни.

Я дышу, стараясь сдержать слезы, и поворачиваюсь к Бо, который все еще спит.

Потом он вздрагивает и открывает глаза, будто почувствовал мой взгляд. Я быстро отворачиваюсь к окну.

– Все в порядке? – Он садится.

– Да.

Но это не так. Чувство вины сжигает меня заживо. Мое горло забито ложью, и я пытаюсь проглотить ее, давлюсь и задыхаюсь.

– Ты выходила на улицу?

Я дотрагиваюсь до волос, мокрых от дождя.

– Всего на минутку.

– Ты ходила в коттедж к Джиджи?

Качаю головой и прикусываю губы, чтобы не выдать себя.

– Нет, просто хотелось подышать свежим воздухом.

И он мне верит. Или притворяется.

– Теперь я подежурю, а ты поспи.

Я начинаю было отказываться, но понимаю, насколько вымоталась, заползаю на кровать и прижимаю колени к груди.

Но сон не идет. Бо стоит у окна и смотрит на мир, которому я не принадлежу.

Скоро взойдет солнце. И настанет новый день. И, может быть, появлюсь новая я.

* * *

Три дня проходят стремительно. Роуз приезжает на остров проведать Джиджи. Привозит добрые печенюшки: ежевика и мокко, карамель с морской солью и дроблеными фисташками.

Рассказывает, что Дэвис и Лон повсюду ищут Джиджи, опасаясь неприятностей – вдруг она пойдет в полицию и сдаст их. Почему-то никто так и не подумал, что она может быть на острове Люмьер, запертая в одном из коттеджей.

Каждый вечер Бо раскладывает книги на полу у камина и читает до глубокой ночи – его глаза слезятся от усталости. Он ищет способ убить сестер, не причинив вреда девушкам, телами которых они завладели. Бессмысленные старания. Я знаю то, чего не знает он.

Но втайне надеюсь, что есть способ оставить себе тело Пенни навсегда.