Коварная красотка

— Вас слушать противно, лейтенант. — Лицо Дугласа вновь перекосилось от возмущения.

Я подошел, чтобы поближе рассмотреть аппаратуру, и почувствовал, что зеленею от зависти.

— Как по-твоему, хорошая вещь? — с волнением спросила Грета.

— Думаю, хорошая, не уступит по качеству автомобилю фирмы «Роллс-Ройс», — подтвердил я. — И во сколько обошелся тебе этот маленький волшебник?

— Тысяч пять, пожалуй, — небрежно бросила она. — Не помню точно.

— Вот из-за чего мне хотелось бы быть богатым — никогда не нужно беспокоиться о таких мелочах, как количество нулей в стоимости покупки. Ты знаешь, иметь так много денег все-таки аморально!

— Я практична во всех отношениях, включая и мораль, — спокойно ответила она.

Пластинка закончилась, и Дуглас встал.

— Благодарю вас, мисс Уэринг, — сказал он. — Это большое счастье — слушать музыку в таком звучании.

Действительно, счастье. Если вы позволите, я покину вас…

— Очень приятно позволить вам это, Дуглас, — ответил я ему, — и, действительно, большое счастье.

Он не обратил на меня никакого внимания, продолжая глядеть на Грету.

— Я покину вас для более прозаических занятий. — Теперь он снизошел до того, что повернулся ко мне: — Конечно же для пошлых прозаических занятий!

Он выплыл из комнаты, бесшумно притворив дверь. Грета хихикнула.

— Утрись, Эл! — сказала она. — Ну и вид у тебя! Чего ты там стоишь?

— А ты чего тут стоишь? Лучше бы налила мне виски, — ответил я.

Она послушно нажала кнопку, которая разворачивала бар в стене, затем принялась готовить коктейли.

— Этот Дуглас! — кисло ругнулся я.

— Не очень-то ты с ним приветлив. Сам ведь знаешь. — Она протянула мне наполненный бокал.

— Это не имеет никакого отношения к его образам матери и прочей дребедени — я просто его не выношу!

— Ты, кажется, ревнуешь? — Она плутовато улыбнулась.

— Ревную? К нему?

— Да, с тех пор, как узнал, что он здесь живет. Ты опасаешься, что за обманчивой педерастической внешностью скрывается эдакий суперсамец.

— Ты рехнулась!

— Я хитрая как лиса, — самодовольно произнесла она. — Я читаю тебя, Эл Уилер, как книжку комиксов. Мне даже не нужны подписи к ним.

— Спасибо, — сказал я. — Я тоже тебя читаю — как женский журнал. — Я тяжело опустился на диван, отметив, что он действительно немного осел в середине. — Когда мы будем ужинать?

— Уилер, последний из романтических любовников! — мелодраматично воскликнула она. — Мы поужинаем, когда мне будет хорошо и когда я буду готова. И не раньше.

Я думаю, мы могли бы устроить завтра пикник — так, разнообразия ради.

— Прости, но завтра я не могу.

— Ну вот, теперь ты надулся!

— Да нет же, я обещал Брайену навестить Луис Тил. Он сказал, что у нее депрессия.

— Ну ладно. — Она пожала плечами. — Я, видимо, должна принять это в качестве удобного извинения.

— Я вернусь часов в восемь вечера, — сказал я. — И если тебе захочется пригласить меня еще раз сюда, то я согласен прийти даже без ужина.

— Мне пришла в голову блестящая идея! — внезапно проговорила она с воодушевлением. — Почему бы нам не собрать корзину всякой еды и не отправиться на машине вдвоем повидать Луис?

— Прости, милая, но вряд ли я смогу взять тебя с собой.

— Почему же? — холодно спросила она. — Ты думаешь, что я тайно работаю на Гроссмана, или что?

— Конечно нет! Но весь успех этой затеи с Большим жюри зависит от ее показаний. У нас просто нет других свидетелей, вот и все.

Грета села на диван и прижалась ко мне.

— Но, милый! Ведь Луис работает у меня — или, во всяком случае, работала. Мне бы хотелось ее повидать, попытаться что-то сделать для нее. Нам есть о чем с ней поговорить.

— Да, конечно, — согласился я, — но…

— Не надо никаких «но»! Ну, хочешь, завяжи мне глаза! Или надень кувшин мне на голову!

— Ладно, — сдался я наконец, — пожалуй, ты скорее развеселишь Луис, чем я.

— Замечательно! — радостно воскликнула она. — И еще вот что, Эл. Мы поедем на моей машине, а не на твоей.

— Почему?

— Потому что нам обязательно попадется плохая дорога, будет трясти, и я вся буду в синяках, если поеду в твоей машине. Синяки на моей коже появляются очень легко, и, даже если их не видно, это все равно больно.

— Ладно, возьмем твой «кадиллак», — уступил я. — Ну-ка, покажи, где у тебя появляются синяки?

— После ужина, — пообещала она. — Хотя ты и так прекрасно знаешь, где они у меня появляются.

День для пикника выдался прекрасный: на безоблачном синем небе сияло жаркое солнце. Такой замечательный, ленивый день! Как раз для того, чтобы провести его за городом.

Мы сидели кругом на траве рядом с «кадиллаком», а перед нами лежали остатки омаров, цыплят и всякой всячины. Две пустые бутылки из-под шампанского одиноко валялись в траве. Я открыл последнюю с эффектным хлопком, и обе женщины автоматически помотали головами.

— Только не мне, — сонно проговорила Луис. — Я сейчас воспарю к небесам, несмотря на полный желудок. Я полечу над травой, как легкое перышко, и ветер унесет меня далеко-далеко…

— Поэзия, — торжественно произнесла Грета, — почти что настоящая поэзия. Но проза лучше. Мне, во всяком случае, она нравится больше, не нужно подбирать и все время рифмовать слова.