Коварная (ЛП)

– Ты собираешься отвечать мне? – спросила я.

Трэвис пожал огромными плечами.

– Я жду ответа на свой вопрос, миссис Харрингтон.

Глава 20

Настоящее. 

Похороны прошли, как в тумане. Хоть я и предстала в роли горюющей вдовы, но на самом деле слушала и анализировала то, что говорили присутствующие. Осматривая огромную толпу, заполнившую церковь, я спрашивала себя, были ли среди скорбящих и те люди, о которых знал Трэвис, те самые, которые, по его мнению, угрожали мне. Пришли ли друзья Стюарта лично? Была ли на них маска сочувствия, когда, как в действительности они думали о другом: о том, как продлить мой личный ад?

Во время службы моя мать с Маркусом и Лайлом, сидела прямо позади меня и Вэл. За всё время с момента смерти Стюарта мы не обмолвились и словом, но её слегка покрасневшие глаза и покрытое пятнами лицо сделали из неё идеальную безутешную тёщу. И чему мне удивляться? Я была уверена, что она не упустила бы возможности показаться на столь широкомасштабном мероприятии, даже, если бы это означало быть увиденной не в самой лучшей форме.

Мэрилин сочувственно кивнула, когда мы с Вэл заняли свои места. Моё неулыбчивое стервозное выражение лица работало точно так же, как и улыбчивое. Во время панихиды я размышляла о Броди. Пришёл ли он, как обещал? Когда сегодня утром я ушла из мотеля, он собирался принять душ. Видел ли он меня с Трэвисом из окна номера? Он не давал о себе знать с тех самых пор, как я уехала. Возможно, он не понял, что Трэвис, выражаясь прямо, наехал на меня? Хотя, с другой стороны, можно ли это считать наездом, если он заботился о моих интересах? Возможно ли, что на протяжении всех этих лет он защищал меня? Или Стюарта?

Я не стала тешить себя ложной надеждой. Снова оказавшись в такой же ситуации, имея такие же возможности, я сделала бы всё то же самое. Я бы снова положила те гранулы в его кресло. Переживая, как бы мой договор не перешёл к кому-нибудь другому, я жалела, что у меня нет этих гранул. Опять же, насколько мне было известно, они были просроченными. А это означало, что для терапевтического лечения их использование было неэффективным. Конечно же, я пользовалась ими не в терапевтических целях. Так что, теперь мне оставалось лишь надеяться, что кресло по-прежнему было радиоактивным. И, возможно, если кто-то другой проведёт в нём достаточно времени, то ему не миновать участи Стюарта.

Когда панихида окончилась, Вэл, поддерживая меня за локоть, вывела нас из церкви на осенний воздух, ставший, наконец, прохладным. По счастью, я была настолько погружена в собственные размышления, что не уловила ни слова из хвалебной речи. Вместо того, чтобы сконцентрироваться на великолепных качествах Стюарта Харрингтона, мой разум  пытался проредить великое множество возникших вопросов.

Мы с Броди лишь поверхностно рассмотрели бумаги, которые оставил мне на подпись Паркер. Бумаги представляли собой перефразирование оригинального договора, но с тем, что безоговорочная власть над описанными там моими функциями переходила Паркеру Крейвену в качестве оплаты в обмен за отчисления Стюарта. Долги же были едва определены, что делало их выплату почти невозможной.

В общем, составленный им новый договор снова возвращал меня к роли, которую я играла слишком долго, без надежды её избежать. И ни я, ни Броди так и не смогли догадаться, какие выгоды это соглашение сулило лично мне. Глядя в серые, цвета стали, глаза Вэл, я знала, что выиграла от предыдущего договора. Продав свои тело и душу, я защитила будущее моей сестры, и вместе мы смогли помочь тысячам людей, и это был ещё не предел.

Могла ли Вэл, её работа, клиника оказаться под угрозой?

– Виктория, дорогая, – вздохнула Мэрилин Саунд, прибавив шагу, чтобы нагнать меня. Сначала я посмотрела на Вэл, которая сохраняла невозмутимость. Потом же мой взгляд упал на Трэвиса. Он будто угадал моё настроение, подняв брови и нахмурившись. Словно задал мне немой вопрос, но я поняла его, как если бы он сказал его вслух: Миссис Харрингтон, мне проводить миссис Саунд?

Мои губы чуть изогнулись в улыбке, которую моя мать тут же неправильно истолковала и обняла меня рукой за плечи.

– Моя дорогая, я знаю, каково это – потерять мужа. Я здесь, чтобы поддержать тебя. И я хочу, чтобы ты знала об этом.

Когда мы подошли к лимузину, который должен был отвезти нас на кладбище, я поборола в себе желание сказать ей всё, что я думаю о том, как вовремя она спохватилась со своей моральной поддержкой. Несмотря на то, что мы не собирались хоронить Стюарта, на кладбище были предусмотрены мраморные склепы для урн. Встретившись глазами с Трэвисом, я еле заметно кивнула. Вместо того, чтобы высказать всё, что у меня на душе, я прошептала ей на ухо, избегая быть услышанной множеством людей, снующих поблизости.

– По-моему, тебя ждёт другая машина. Позволь Трэвису помочь тебе её найти.

– Но, дорогая, мне нужно поговорить…