Коварная обольстительница

Эмили ничего не могла с собой поделать – она так расхохоталась, что едва не пролила свое вино.

– Так почему… – Коул откашлялся и начал снова: – Так почему вы решили купить это здание и превратить его в Центр творчества?

– Это довольно долгая и сложная история.

Он потянулся за бутылкой.

– Так получилось, что сегодня я никуда не спешу. Вам еще?

Девушка протянула свой бокал и, прежде чем ответить, подождала, пока он до краев наполнит его.

– В Вибевилле есть одна церковь, которая…

– В Вибевилле? – с широкой улыбкой переспросил он, замерев с бутылкой в руке.

– Это уютный маленький городок милях в сорока к северу отсюда, который превратился в наши дни в настоящее поселение пенсионеров. Вибевилльская церковь значится в списке национальных исторических памятников. Там великолепнейшие витражи. – Эмили покачала головой. – Они осыпаются кусками. Это просто ужасно.

Он вылил остатки вина в свой бокал и откинулся на спинку софы.

– И вас пригласили привести в порядок эти витражи.

– Да. В конце прошлого января.

– Вам так необходима была работа?

– Нет, – возразила она. – Скорее, настоящее, нужное дело. Поначалу я думала, что будет скучно…

– Скучно? – сказал он, оживляясь. – А мне помнится, мисс Рейне, вы недавно говорили, что предпочитаете жить в маленьких городках.

– Городок городку рознь. Но Вибевилль оказался одним из самых веселых мест на земле. Каждый понедельник – вечер польки. Во второй и четвертый вторник – либо выступление джаза, либо вечеринка. Голосованием решается, что именно.

– И никаких старомодных танцев?

– В пятницу вечером и в воскресенье днем. Танцы очень укрепляют сердце, кости и мышцы. Я думаю, что не смогу угнаться за большинством из этих людей.

Коул как-то странно посмотрел на нее. Эмили сделала глоток и умышленно продолжила тему:

– В дневные часы старички занимаются разными видами творчества. Живописью, лепкой, резьбой по дереву, моделированием. Они приходят и уходят, когда им удобно. В основном начинают сразу после завтрака и остаются на обед – три дня в неделю проводятся уроки приготовления национальных блюд, а в оставшиеся два доедается все, что осталось, – а около четырех уходят домой, ужинают и переодеваются к вечерним танцам.

Он криво улыбнулся.

– Какие-то особые требования к одежде?

– Нет, как я заметила. Главное, все оживленные и жизнерадостные. Конечно, одна из их самых любимых тем – какие лекарства рекомендовал им доктор, и на какие анализы они записаны, но эти разговоры они ведут за интересными занятиями. Старички очень активны. Все время заняты, и их мозг постоянно работает творчески. Они живые, остроумные и молодые душой.

– И вы, значит, решили, что и Аугсбургу тоже нужен такой Центр.

– Я отправила письмо в местную газету и поблагодарила налогоплательщиков за то, что они финансировали такое замечательное место для пожилых людей. А потом добавила немного лирики, например, каким замечательным был бы мир, если бы было больше центров для пожилых людей, в которых наши родители, дедушки и бабушки были бы и физически и умственно вовлечены в активную жизнь. Уже через неделю в церковь, в которой я в тот момент работала, вошел какой-то мужчина и спросил, не я ли Эмили Рейне. Когда я представилась, он протянул мне конверт и вышел. В конверте оказалось вырезанное из газеты мое письмо редактору и чек на пятьдесят тысяч долларов.

Было видно, что Коул удивлен.

– И кто это был?

– Совершенно не представляю, – сказала она. – На конверте не было обратного адреса. Ничего, что могло бы хоть слегка подсказать, кем мог быть этот мой Таинственный Санта-Клаус.

– Получается, что кто-то просто ни с того ни с сего подарил вам пятьдесят тысяч долларов?

– Да. Мне и самой не верится. Я уже неделю смотрю на этот чек раз по десять в день и пытаюсь найти приемлемое объяснение.

Она пожала плечами и вздохнула.

– Вы могли бы передать деньги в какой-нибудь фонд с указанием, чтобы их использовали для поддержки существующих программ для пожилых людей.

– Если бы Санта-Клаус хотел так поступить с этими деньгами, он мог бы сделать это сам, – возразила она, покачав головой. – Я думаю, он дал их мне потому, что хотел поддержать мою идею распространить опыт Вибевилля на всю Америку.

– Почему вы выбрали Аугсбург?

– Здесь много пожилых людей. Ну и человек, которому принадлежало это здание, просил только тридцать тысяч за него.

– И вы согласились.

– Нет, – сказала она, хмыкнув. – Уговорила его на двадцать две пятьсот и на оплату половины стоимости ремонта.

Поворачиваясь лицом к собеседнику, Эмили вдруг поняла, что выпила слишком много. Она взглянула на свой бокал, в котором оставалось не больше двух глотков.

– Если такой дождь долго не прекратится, в соседней комнате можно будет плавать.

Она осушила свой бокал и, наклонившись, поставила его на кофейный столик. Потом, взяв немного крекеров и сыра, добавила:

– Проблемами с крышей я займусь на следующей неделе.

– Вам не хватит денег Таинственного Санты, чтобы расплатиться за новую крышу в Центре.

– А у меня есть копилка. Я справлюсь, – успокоила его она.