Коварная

– Замолчи, чёрт возьми! Её нет и никогда не было. Ты не воспитывала меня, не заботилась обо мне. Когда я была девочкой, ты отправила меня в другую семью, пока сама жила, присосавшись к грёбаной бутылке. Ну, а после того, как ты вылечилась от алкоголизма и вышла замуж за Рэндала, то отослала нас с Вэл в пансионаты.

– Это всё было лишь потому.., – начала она.

– Потому, что тебя огорчало смотреть на меня. Я слишком сильно напоминала тебе об отце и моём близнеце. Чёрт, да я, наверняка, и до сих пор напоминаю. Я слушала это всю свою жизнь. Не хочется ворошить прошлое, но, мать вашу, вы с Рэндалом продали меня!

– Это не совсем правда.

Я резко повернулась к ней, вскинув голову.

– Скажи тогда мне, что именно из всего сказанного мною не совсем правда?

Внезапно её вниманием завладела ниточка, которую срочно было необходимо убрать с платья.

– То была безвыходная ситуация. Ты не знаешь, о чём говоришь. Тебе не приходилось сталкиваться с…

У меня заканчивалось терпение.

– Мэрилин, у тебя есть около пятнадцати минут, пока мы не доехали до твоего дома. Я никогда не прощу тебя за то, что ты сделала со мной. Не надейся. Живи с этим дальше.

– Виктория, посмотри на себя. Ты двадцатидевятилетняя красивая женщина, у которой денег больше, чем можно себе представить. Ну да, ты вышла замуж очень молодой. Но всё могло быть куда хуже. Если бы Стюарт не предложил жениться на тебе, всё было бы куда хуже.

Предложил? Предложил жениться на мне или купить меня?

– Неужели, мама? Хуже для кого? Для меня или для тебя? И, кстати, мне двадцать восемь. Да, жди-жди своей награды в номинации «Мать года». Уверена, ты вот-вот её получишь.

– Виктория, выслушай меня. Ты сказала быть откровенной. Это я и пытаюсь делать. Ты послушаешь?

Было что-то незнакомое в её голосе. Я кивнула.

Она подняла голову и начала говорить.

– Я любила твоего отца – твоего биологического отца, как никого другого. – Она перевела взгляд на окно, её голос зазвучал странно. – Наш роман был таким, о каких пишут в книгах. За неимением лучшего слова – пылким. Он был не похож ни на кого из всех моих знакомых. Но мы были из разных семей. Ни мои, ни его родители не одобряли наших отношений.

– Мама, ты и без того часто упоминала о Джонатане. Зачем ещё раз сейчас, на похоронах Стюарта?

Она посмотрела на меня, в её серых глазах была рассеянность.

– Нет, Виктория. Я говорю не о Джонатане. О Карлайле.

Что за хрень? Кто такой этот, мать его, Карлайл? Мои глаза расширились от удивления. Её шокирующие новости когда-нибудь закончатся?  Я была не в состоянии вымолвить ни слова.

Взгляд Мэрилин вновь скользнул к окну, её словно заворожил вид улиц Майами, пока мы проезжали мимо зданий. Наконец, она продолжила:

– Правда, что я никогда не рассказывала тебе об этом. Частично потому что винила тебя за то, что ты разрушила мой брак, но… – Её холодная, как камень, рука коснулась моей, отчего мое тело покрылось мурашками. – …Ещё я не рассказывала тебе об этом, потому что хотела защитить тебя.

– От чего? Не понимаю.

– Мы с Карлайлом были молоды и по уши влюблены друг в друга. То была страстная и взрывоопасная любовь. Не уверена, что пожелала бы кому-то тоже так влюбиться. Теперь, по прошествии времени, могу точно сказать – это было нездорово. Тогда же, это была всепоглощающая любовь. Карлайл был из другого мира. Он сокрушил меня. Помимо воли наших семей, мы тайно поженились. Мои родители перестали со мной разговаривать. Но с его родственниками дело обстояло иначе. Он не хотел прекращать с ними отношения. Он хотел доказать им, что может быть частью семьи, их бизнеса и, одновременно, следовать своему сердцу.

Она перевела дыхание.

– Боже, Виктория, это так тяжело.

Она, что, совсем охренела? Хочет, чтобы я пожалела её?

– И ты хочешь сказать, что этот мужчина, Карлайл, о котором я слышу впервые в жизни, был на похоронах моего мужа?

– Прошу, дай мне сказать то, что я должна.

Я махнула рукой, призывая её продолжать.

– В семье Карлайла правили мужчины. Женщина могла подняться в этой иерархии только, если рожала сыновей. И пожилые женщины, типа бабушки Карлайла, пользовались уважением. Я ей не понравилась. Когда мы пришли к ней и рассказали, что поженились, она заявила, что раз мы не обвенчались в церкви, наш брак не настоящий. Она прокляла наш союз, наших детей. Карлайл был самым старшим сыном. Так что, у него обязательно должен был быть сын, тот, кто впоследствии станет руководить бизнесом. Хотя его бабушка не имела к семейному делу никакого отношения, но она по-прежнему пользовалась почётом. Её проклятием было то, что у нас никогда не будет детей. Поэтому легко представить нашу радость, когда я обнаружила, что беременна. Это было чудом. Когда доктор сказал, что у нас будут близнецы, мы были на седьмом небе от счастья. Карлайл сообщил своим родителям. Но уже тогда, его младший брат был обручён. Если первым сын родился бы у Никколо, бизнес перешёл бы к нему.  Она посмотрела в окно.

– Это была безумная, страшная жизнь. Как ты понимаешь, семейный бизнес был незаконным.

Я кивнула, чтобы она продолжала рассказывать.

Лицо матери потемнело.