Коварные боги

— Нет! — завопил он. — Что вы наделали?! — Он опустился на четвереньки, хватаясь за лицо.

Я подбежал ближе, мое сердце забилось сильнее при виде того, как он превратился в это истощенное существо передо мной.

Он поднял когтистую руку, пытаясь удержать нас. — Убирайтесь! — прорычал он. — Я не такой. Это не я!

— Это именно то, кто ты есть, — прорычал я.

Он рванулся прочь, но бежать было некуда. Он оказался в ловушке внутри зеркала и не мог вырваться.

— Нет! — снова взмолился он, хватаясь за глаза, как будто лучше было выколоть их, чем видеть себя таким.

Мы с Магнаром обменялись кивками, и молчаливое решение промелькнуло между нами, когда мы схватили одно из последних зеркал и повернули его к нему лицом.

Я хотел увидеть, как он корчится, умоляет и распадается на части при виде собственного отражения. Я хотел лишить его последней капли надежды, которая у него оставалась. Потому что с ним покончено. Я прикончу его. Человека, который мучил меня более тысячи лет. Который заставлял меня делать невыразимые вещи. Который отнял у меня все. И теперь он падет к моим ногам.

Его глаза открылись, и он вскрикнул от ужаса, увидев себя.

— Эрик Ларсен! — взмолился он, содрогаясь, и прищурился сквозь веки, чтобы посмотреть на меня, а его лицо исказилось в жалкой попытке найти во мне милосердие.

Мы придвинули зеркало поближе, пока он не был вынужден смотреть только на себя. Он застонал, пытаясь содрать с головы темные волосы, царапая щеки и шею.

Мы с Магнаром швырнули зеркало, которое держали в руках, на пол, и я с рычанием направился к Андвари. — Я не твоя пешка, я не раб твоего проклятия, и меня зовут не Эрик Ларсен. Я Эрик Бельведер, Андвари. И я — твоя смерть.

Он закричал, когда его руки бесполезно заскребли по стеклу. Ему некуда было идти, его связь с другими зеркалами была разрушена. Мы уничтожили все его формы до единой, и это все, что осталось.

Магнар бросился вперед, схватившись за край горящего зеркала, а я ухватился за другую его сторону. Андвари все кричал и кричал, колотя кулаками по стеклу и умоляя освободить его.

Яростным толчком мы швырнули зеркало на землю, крича о нашей победе. Крики Андвари разносились по комнате, такие громкие, что они разрывали мне уши. Рама зеркала ударилась об пол, и стекло разлетелось вдребезги со звуком раската грома.

Нас с Магнаром швырнуло на каменный пол, когда мощный взрыв разорвал воздух. Каждое воспоминание, каждая частичка моей души вернулись ко мне в виде полосы янтарного света. Я задержал дыхание, цепляясь за все драгоценные моменты, которые он украл у меня.

Стекло разлетелось во все стороны, и из него полилась черная кровь. Зубы, кости и пальцы разлетелись среди разрушений, и истинная форма Андвари исчезла вместе с зеркалом.

Крики Андвари эхом отдались вдали, и наступила тишина, а единственным звуком был звон осколков, разлетевшихся по комнате. Сила в пространстве поднялась, покидая эту область, как будто ее никогда и не было. Андвари был мертв. Наша месть свершилась. Нашей единственной цели в жизни пришел конец.

Тишина воцарилась словно на вечность.

Я повернулся к Магнару, его подбородок был высоко поднят, когда он смотрел на останки бога, который думал, что сможет победить. Но наша любовь к близняшкам победила. И в этом последнем акте мы поступили с ним по справедливости.

Хотя это ничуть не смягчило горе, переполнявшее мое тело.

Я опустился на колени, когда оно захлестнуло меня. Я знал, что этого будет недостаточно. Но это было хоть что-то. Это означало, что чудовище, отнявшее у меня бунтарку, больше не является чумой для мира. Что он больше никогда не причинит никому такого вреда, как мне или моей семье.

Магнар положил руку мне на плечо, опускаясь передо мной, его колени хрустнули о стекло. Он обхватил меня сзади за шею и прижался своим лбом к моему. — Дело сделано, — вздохнул он.

— Да, — вздохнула я, зная, что последует дальше, но держась за этот краткий миг с Магнаром еще мгновение, прежде чем мы покинем этот мир. Никто из нас не мог остаться здесь без близняшек. И если меня ждала лишь вечная тьма, когда я уничтожу свою бессмертную душу, то я знал, что это гораздо лучше, чем существовать в мире, где нет Монтаны.

— Я рад, что по-настоящему узнал тебя, брат, — сказал Магнар, и тяжесть его последних слов пронзила меня насквозь. Он протянул мне один из своих мечей, и мои брови поползли вверх от этого невероятного жеста.

— Я рад, что мой последний бой был на твоей стороне, — твердо сказал я. — Нет большей чести, чем эта.

— Это правда. Мой последний час прошел с пользой в твоей компании. — Его взгляд опустился на клинки между нами. — Это прекрасная смерть — умереть от этих мечей.

— Тогда пойдем, — сказал я, и последние крупицы моей решимости улетучились, а странный покой нахлынул на меня, когда я положил рукоять меча на землю, направив острие к своему сердцу.

— Эти клинки способны убивать богов, — прорычал Магнар, делая то же самое. — Они обладают силой покончить с нами.

Я твердо кивнул, и кончик лезвия впился мне в кожу. — Удачи, дорогой друг.

Х